– Сегодня днем я буду занят, но мы сможем увидеться вечером.
– Тогда я буду ждать тебя, дорогой. Но разве ты не собирался встречаться с этой белобрысой дьяволицей сегодня?
– О, я не пойду к ней, – заявил я. – Я даже забыл, как она выглядит.
Хелена рассмеялась. В этот момент я наступил на что-то и взглянул себе под ноги. Это был браслет, который я вчера отбросил.
– Тогда вечером увидимся, – сказала Хелена.
Я поднял браслет и сунул в карман.
– Да, вечером, – механически ответил я.
Вместо того чтобы почитать о магии теней, я провел день в двух частных библиотеках, в которые у меня есть доступ, изучая древние манускрипты о Бретани – или Арморике, как этот регион называли до прихода римлян и пять столетий спустя. Я искал какие-то сведения об Исе и надеялся найти упоминания об Алькаразе и Собирателе, обитавшем в пирамиде. По-видимому, я где-то прочел или услышал эти названия, иначе откуда бы им взяться в моей памяти? Единственным другим объяснением было внушение Дахут – а учитывая мое видение древнего Карнака после прикосновения девушки, я не был склонен полностью отбрасывать эту гипотезу. С другой стороны, она отрицала применение гипноза, и я, в свою очередь, был склонен ей поверить. Мне показалось, что она говорила искренне.
Никаких упоминаний об Алькаразе я не нашел. В палимпсесте седьмого века – то был лишь один потрепанный лист – я нашел пару предложений, которые могли иметь отношение к Собирателю. А могли и не иметь. Я перевел с церковной латыни: «Говорят, что римляне относились к народу Арморики с такой жестокостью не оттого, что они присоединились к восстанию галлов, а из-за определенных кровавых ритуалов, в своей чудовищности не сравнимых с обрядами всех народов, с которыми сталкивались римляне. Было [несколько слов в тексте стерлись] из огромных каменных глыб, что называлось [две строки в тексте стерлись] били в грудь вначале медленно [несколько слов в тексте стерлись] раздробить грудную клетку и вырвать сердце, и тогда в крипте центрального храма Тьма…» На этом текст обрывался. Может быть, эти огромные каменные глыбы – Карнак, а Тьма в крипте центрального храма – Собиратель в пирамиде? Это было возможно. Я, конечно же, знал, что римляне уничтожили почти все население Арморики после восстания в пятьдесят втором году нашей эры. Выжившие скрывались от гнева завоевателей, и земли Бретани опустели до пятого века, когда кельты, до тех пор жившие в Британии, переселились в Арморику, спасаясь от племен англов и саксов. Они заселили бо́льшую часть полуострова. В целом римлянам были присущи широкие взгляды, они очень терпимо относились к верованиям народов, которых завоевывали. Не в их привычках было столь жестоко вырезать порабощенный народ. Что же за «определенные кровавые ритуалы, в своей чудовищности не сравнимые ни с одним обрядом» столь шокировали римлян, что они уничтожили почти всех приверженцев этого культа?
В своем исследовании я нашел и много упоминаний большого города, затопленного морем. В некоторых источниках его называли Ис, в других он оставался без названия. Тексты, в которых разрушение Иса датировалось нашей эрой, явно были апокрифами. Если такой город и существовал, то еще в доисторические времена. Почти во всех источниках особо подчеркивалась испорченность его жителей, их сделки со злыми духами, их колдовство. В целом легенда мало отличалась от моего пересказа вчера вечером. Но был один вариант предания, который меня особенно заинтересовал. Там говорилось, что город Ис уничтожил владыка Карнака: «Он обольстил Дахут Белую, дочь короля, как она обольщала многих мужчин, ведя их к гибели». Кроме того, я прочел, что красота чародейки была настолько поразительна, что владыка Карнака долго не мог отважиться на бой с ней и уничтожение Иса. Она родила ему дитя, дочь, и, когда морские ворота распахнулись, владыка Карнака бежал с ребенком, и тени Иса провели его в безопасное место. Те же тени накрыли волнами Дахут и ее отца, преследовавших беглецов.
В свете теории де Кераделя о генетической памятиэтот вариант легенды взбудоражил мое воображение. Во-первых, он делал более понятными намеки Дахут на то, что я еще все вспомню. Во-вторых, это, пусть и невероятным образом, объясняло, почему я произнес те два названия. Если Дахут де Керадель была прямым потомком Дахут Белой, то я мог быть потомком владыки Карнака, который «обольстил» ее. В таком случае наша встреча могла активировать один из участков мозга, в котором хранилась память предков. Мне подумалось, что Алькараз и Собиратель, должно быть, произвели на владыку Карнака, моего предка, колоссальное впечатление, раз уж это воспоминание всплыло в генетической памяти первым. При мысли об этом я ухмыльнулся. Воспоминания воспоминаниями, но сегодня мне предстоит свидание с Хеленой, и это главное. Я был чертовски рад. Да, Дахут тоже назначила мне встречу, но что с того?
Я взглянул на часы. Было уже пять вечера. Когда я достал из кармана носовой платок, что-то со звоном упало на пол. То был браслет, а в нем – черный талисман, будто вперивший в меня взгляд. Я смотрел и смотрел на него, и меня охватило жутковатое чувство, будто я узнаю этот символ. И ужас все усиливался.
Я вернулся в гостиницу, переоделся, выяснил, где остановились де Керадели. Затем отправил Хелене телеграмму: «Прости. Срочное дело за городом. Нет времени позвонить. Увидимся завтра. Люблю, целую, Алан».
В восемь я послал свою визитку Дахут.
Они с отцом остановились в одном из высотных домов, выходящих на пролив Ист-Ривер. Роскошное здание, достойное сибарита. Окна лучших квартир смотрели на восток, в сторону острова Блэквелла. На этом острове ютились изгои, мелкие преступники, недостойные строгости Синг-Синга, простоты тюрьмы Даннемора, даже чести оказаться в других исправительных учреждениях. Отбросы общества.
Высотные дома богачей в зените, презренные люмпены – в надире.
Лифт все поднимался и поднимался. Наконец движение прекратилось, лифтер подал сигнал, и через секунду массивная дверь отъехала в сторону. Я вышел в коридор.
Странным образом он напоминал приемную в каком-то средневековом замке. Дверь за моей спиной закрылась, и я оглянулся. Лифт скрывал полог – и этот полог опустили женщины. Я мельком взглянул на картину на этой завесе – велика сила привычки. В своих путешествиях я всегда запоминаю дорогу, на случай если мне придется спасаться бегством. На пологе были изображены морская фея Мелюзина и ее супруг, граф Раймонд де Пуатье
[29]: из-за проклятия раз в неделю Мелюзина превращалась из женщины в русалку и укрывалась в купальне. На полотне был запечатлен момент, когда в купальню входит ее муж. Судя по всему, гобелен был старинным.
В коридоре меня ждали бретонцы – смуглые, коренастые. Я никогда не видел, чтобы люди в Бретани так одевались. На них были зеленые туники, туго перетянутые поясами, а справа на груди – герб, красный символ на черном фоне, такой же, как и на камне в браслете. Палевого цвета мешковатые штаны сужались к средине голени и были перехвачены завязками на щиколотке – насколько мне было известно, такие носили скифы и древние кельты. На ногах у этих мужчин были сандалии. Отдав им плащ, я любезно поздоровался на бретонском, использовав традиционное обращение рыцаря к простолюдинам. Они почтительно и доброжелательно ответили мне, и я заметил, как они удивленно переглянулись.
