– В любой форме… что, черт побери, ты имеешь в виду?
Она привлекла меня к себе и впилась в мои губы поцелуем – страстным и в то же время нежным. А потом оттолкнула меня, и я увидел, что она плачет. Взойдя на порог, она повернулась.
– Ты не знаешь, как сильно я люблю тебя!
И Хелена захлопнула дверь. Я сел в такси и поехал в гостиницу, проклиная мадемуазель Дахут на чем свет стоит. Должно быть, я не был на нее так зол со времен древнего Иса – если мы с ней действительно были знакомы в те времена.
Макканн еще не приехал, зато мне принесли телеграмму от Дахут: «Яхта будет ждать тебя завтра в полдень у причала ларчмонтского яхт-клуба. Она называется “Бриттис”. Встречу тебя там. Искренне надеюсь, что ты приедешь, готовый остаться на неопределенный срок».
Ну, вот и все. Я обратил внимание на название яхты и сарказм Дахут, когда она говорила о «неопределенном сроке». Хелена была реальна, Дахут же – лишь тень. Но теперь эта тень стала реальностью. Мое сердце замерло, я чувствовал внутреннее сопротивление и бессильный гнев, я скорбел по Хелене, словно прощался с ней навсегда, мою душу леденила ненависть к Дахут, женщине, призвавшей меня с таким презрением, – но в то же время я знал, что мне остается только повиноваться ей.
Глава 14
За стеной имения де Кераделя
Я уже упаковал один чемодан, когда Макканн постучал в дверь. Увидев собранные вещи, он удивленно хмыкнул.
– Куда-то, значит, собрались сегодня, док?
Повинуясь порыву, я передал ему телеграмму мадемуазель.
– Только пришла? – Внимательно прочитав сообщение, громила поднял голову. – А мне вроде как показалось, вы доку Беннетту сказали, что у вас уже есть приглашение.
– Это, – терпеливо объяснил я, – только подтверждение предварительной договоренности. Она называет точное время встречи, как вы можете заметить, если внимательно прочтете телеграмму.
Я принялся собирать второй чемодан. Макканн еще раз прочел сообщение, молча посмотрел на меня, а потом мягко спросил:
– У дока Беннетта была одна из энтих, теней, значит? Верно говорю?
Я резко повернулся к нему.
– Почему вы так подумали?
– И она от него вроде как отцепилась, когда он с вами был, верно говорю?
– Макканн, вы сошли с ума. С чего вам в голову пришла такая идея?
Южанин вздохнул.
– Вы как с ним спорили вчера, ну, насчет того, ехать ли вам к этому де Кераделю, так я чутка насторожился. А теперь прочел – и, думаю, ясно ж все. Вот он, ответ.
– Ну ладно. – Я вернулся к чемодану. – И что же это за ответ?
– Вы кой-чего сменяли на тень дока Беннетта.
Посмотрев на него, я рассмеялся.
– У вас, похоже, навязчивая идея, Макканн. Что бы я мог обменять, с кем, на что?
Еще раз вздохнув, громила ткнул пальцем в имя Дахут на телеграмме.
– С ней. – Он указал на слова о «неопределенном сроке». – На это. Вы обменяли это на его тень.
– Макканн, – я подошел к нему, – Билл действительно считал, что его преследует тень. Но, возможно, так произошло только потому, что он слишком много думал обо всей этой истории. И у него та же идея, что и у вас, касательно того, как он от этой тени избавился. Прошу вас, пообещайте мне, что ничего не скажете ему о своих подозрениях. И ничего не скажете мисс Хелене. Если Билл или Хелена заговорят с вами об этом, постарайтесь разубедить их. У меня есть веские причины для такой просьбы, поверьте мне. Вы обещаете?
– Мисс Хелена ничего об этом не знает?
– Не знает, если Билл ей ничего не сказал после нашего ухода.
Меня объяло смутное беспокойство: вдруг Билл рассказал ей? Будь проклята моя глупость, как я мог забыть об этом! Нужно было взять с Билла такое же обещание.
Макканн задумчиво смерил меня взглядом.
– Хорошо, док. Но боссу я скажу, как он вернется.
Я рассмеялся.
– Ладно, Макканн. Может быть, к приезду Рикори вся эта безумная история завершится. Останется только сделать аутопсию.
– Это вы о чем, док? – резко спросил Макканн.
– Да так, ни о чем.
Я продолжил собирать вещи. На самом деле я и сам не знал, зачем сказал такое.
– Вы вроде как собираетесь там к завтрашнему вечеру очутиться. Я к ночи буду уже у старого козла, да и парней прихвачу. В дом-то, о котором я вам рассказывал, я, значит, только послезавтра попаду. Но, сдается мне, до тех пор ничего не приключится. Вы измыслили, как нам, значит, связаться?
– Я думал об этом. – Я сел на кровать. – Не знаю, как тщательно они станут следить за мной и какова вообще будет степень моей свободы. Ситуация, сами понимаете, сложная и необычная. Очевидно, я не могу полагаться на письма и телеграммы. Телеграммы диктуют по телефону, а телефоны могут прослушивать. Точно так же и письма могут вскрыть. Я мог бы поехать в деревню, но это не означает, что я сумею поговорить с вами там, – вряд ли меня отпустят одного. Даже если мы встретимся с вами в деревне, будет неразумно разговаривать у всех на виду. Де Керадели не дураки, Макканн, и они осознают всю серьезность ситуации. До тех самых пор, пока я не побываю по ту сторону стены и не изучу тамошнюю обстановку, я могу предложить только одно.
– Вы так говорите, будто вас вот-вот в тюрягу упекут, – ухмыльнулся Макканн.
– Я считаю, что всегда следует быть готовым к наихудшему варианту развития событий. Тогда не приходится разочаровываться. Мы можем договориться об условном сообщении. Запишите на всякий случай, Макканн. Если что, я пришлю телеграмму доктору Беннетту со словами: «У меня все хорошо. Не забудь переслать мне почту». Это значит, что вам во что бы то ни стало нужно пробраться в дом, – хоть потоп, хоть пожар, но будьте там как можно скорее. И держите пушки наготове. Вы поняли, Макканн?
– Ладно, – согласился он. – У меня тоже кое-какие мыслишки на этот счет имеются. Во-первых, значит, письма-то вам писать никто не запретит. И вот, вы вроде как пишете письмецо и находите предлог, чтоб в деревню пойти. Помните, я вам о забегаловке «Беверли Хаус» говорил? Вот, значит, загляните туда да письмецо-то мне на пол и оброните. Или запрячьте куда. Отдавать его никому не надобно. И не важно, будет с вами кто или нет, – уж вы способ письмецо задевать измыслите. А как уйдете оттуда – Эйб там все обыщет. И я его получу, так-то. Эт’, значит, один вариант. Другой – двое моих парней будут вроде как все время рыбачить у северной части стены, ну, слева от дома которая. Там скала выдается в море, и я не вижу, почему бы вам не забраться туда в одиночку. Полюбоваться волнами, значит. Черт, вы же за стеной, бежать некуда, с чего им вас останавливать? А вы письмецо-то положите в бутылку, станьте там на скале, побросайте в море камешки, а меж тем – и бутылку. Парни мои настороже будут, как вас увидят – так сразу неприметненько ту бутылку и выловят.
