– Именно так. Однако же мне хотелось бы задать вам пару вопросов – вернее, вам в роли того самого ведьмака, колдуна, жреца зла, роли, которую мы сейчас условились воспринимать как истинную.
– Что ж, я отвечу вам, не выходя из этого образа.
– Ваши действия привели к смерти Ральстона?
– Нет. Это сделала моя дочь. Она управляет тенями.
– Тень, склонявшая Ральстона к самоубийству, реальна?
– Реальна в достаточной степени, чтобы он умер.
– Вы уходите от ответа. Я спросил вас, реальна ли она.
– Есть доказательства, что Ральстон считал именно так. – Де Керадель улыбнулся.
– А остальные три жертвы?
– Они тоже считали тени реальными. Мы решили навестить Лоуэлла, поскольку доктор Беннетт неожиданно для нас сумел связать эти четыре смерти. То было весьма неудачное решение, повторюсь, поскольку тем вечером моя дочь встретилась с вами. Вы, конечно, понимаете, Каранак, что я говорю это, не выходя из образа колдуна.
– Зачем – если бы вы были колдуном – вы стали бы убивать их?
– Нам нужны были деньги. Вы же знаете, как трудно получить золото в Европе. Мы убивали и раньше – в Англии, Франции, других странах. Дахут нужны развлечения – как и ее теням. И иногда… их нужно кормить.
Говорил ли он правду? Или играл со мной?
– Вы неплохо нажились на том, что ваша дочь – шлюха. – Этим оскорблением я надеялся поколебать его самообладание.
Но де Керадель только рассмеялся.
– Какое мне дело до ее забав, если я колдун, чародей, жрец зла?
– Те, кто вчера пришел к пирамиде, – если мы предположим, что ритуал жертвоприношения происходил на самом деле, – эти нищие…
– Нищие? – перебил меня де Керадель. – Почему вы их так назвали?
Теперь настала моя очередь смеяться.
– Но разве это не так?
– Не выходя из образа, отвечу вам: да, большинство из них. А теперь вы захотите узнать, как мне удалось… собрать их здесь. Это, дорогой мой Каранак, оказалось удивительно просто. Взятка паре чиновников, чтобы те подмешали нищим в приюте наркотик в ужин, нашептывание теней – и вот наши жертвы в сопровождении тех же теней уже поднимаются на борт моей яхты. И, уверяю вас, они были счастливы оказаться в моем доме. Все время, вплоть до самой смерти на алтаре, каждый из них был счастлив. Я сумел подтвердить ваши подозрения? – учтиво осведомился он. – Разве не так стали бы действовать колдун и его ведьма-дочь?
Я не ответил.
– Все еще не выходя из образа, дорогой мой Каранак, задам вам вопрос. Предположим, вы покинете мой особняк, расскажете эту историю кому-то еще, приведете сюда служителей закона. Что тогда случится? Полиция не обнаружит жертв – ни мертвых в пирамиде, ни живых в подвале. Они и подвала-то не найдут. Об этом я позаботился. Служители закона увидят здесь кабинетного ученого, занятого воссозданием Карнакских монолитов в миниатюре. Он покажет им каменные сооружения. Его очаровательная дочь проведет для них экскурсию. Вы – если вы явитесь сюда с ними – будете выглядеть в их глазах безумцем. А если и не явитесь, то что случится с вами дальше? Вы не умрете… но пожалеете, что остались живы… если ваше сознание еще сумеет сформулировать хоть какие-то желания. – Он улыбался, но глаза его оставались холодными как лед. – Безусловно, я произношу эти слова, не выходя из образа чародея.
– Но почему вы решили провести свой эксперимент здесь, де Керадель? Разве не лучше было заняться этим в Карнаке, у древней пирамиды, путь к которой знаком Собирателю?
– Все пути знакомы Собирателю. И как я мог бы проложить тот древний путь заново в землях, где еще живет память о тех событиях? Где я смог бы найти жертв для ритуала? Как смог бы призвать Собирателя, не привлекая внимания? Это было невозможно. Поэтому я приехал сюда. Тут никто не знает о Собирателе. Пока.
Я кивнул. Такое объяснение показалось мне удовлетворительным.
– Но зачем вам все это? Что вы надеетесь обрести? – прямо спросил я.
– Вы так наивны, Каранак, – рассмеялся де Керадель. – На этот вопрос я не отвечу.
Гнев и раскаяние пошатнули мою осторожность.
– Я больше никогда не помогу вам в ваших черных делах, де Керадель.
– Вот как… – протянул он. – Вот как… Так я и думал. Но вы мне больше не понадобитесь, Каранак. Вчерашний эксперимент прошел идеально. Настолько, что… теперь мне может и не понадобиться Дахут.
Он произнес эти слова задумчиво, будто размышляя вслух, а не говоря со мной. И вновь мне показалось, что между Дахут и ее отцом пролегла какая-то трещина… и страх перед Дахут толкал де Кераделя… на что?
Откинувшись на спинку стула, мужчина рассмеялся – и в смехе его не было злобы.
– Вот что получается, если мы рассмотрим ситуацию с позиции мистики, доктор Каранак. А теперь я попробую донести до вас другую точку зрения – с позиций здравого смысла. Я талантливый психиатр, не страшащийся риска. Я первооткрыватель, но моя стезя – не джунгли или пустыни этого мира. Я первопроходец, исследующий тропки сознаний человеческих, ибо тысячи неизведанных миров сокрыты в клетках нашего мозга. Во многом, признаю, человеческие сознания удручающе схожи между собой, но иногда можно обнаружить поразительные отличия, оправдывающие вложенный в их исследование труд. Предположим, я слышал о вас – собственно говоря, история вашей семьи, Каранак, вероятно, известна мне лучше, чем вам. Тем не менее я не искал встречи с вами, пока не прочитал ваше интервью о деле Ральстона. При этом сам я не был знаком с Ральстоном, но изложенные вами мысли вызвали мое любопытство, и я решил исследовать – вас. Что я мог сделать, чтобы не вызвать ваших подозрений? Как я мог выявить особенности вашего сознания, изучить заинтересовавший меня участок вашего мозга? Как сделать это так, чтобы вы не сопротивлялись и своим знанием о моем эксперименте не исказили результат самого эксперимента? Я выяснил, что вы дружите с доктором Беннеттом – человеком, выдвинувшим интереснейшую гипотезу касательно смерти того самого Ральстона и нескольких других людей. Также я узнал, что доктор Беннетт работает у доктора Лоуэлла, моего собрата-психиатра, человека, с которым я уже давно хотел познакомиться. Поэтому я договорился о встрече с доктором Лоуэллом – и, вполне естественно, тот пригласил на ужин не только меня, но и мою дочь. Как я и ожидал, тем вечером в гости к доктору Лоуэллу пришли и вы с доктором Беннеттом. Что ж, отлично. Вы изучали примитивные верования, разбираетесь в колдунах и ведовстве. Исходя из этого, я перевожу разговор на эту тему. В разговоре с журналистом вы упомянули магию теней, и я с восторгом обнаруживаю, что доктор Беннетт одержим той же идеей. Более того, он в какой-то степени верит в реальность колдовства. Вы двое настолько en rapport
[34], что я получаю доступ не только к вашему сознанию, но и к его тоже.
