Как бы то ни было, судя по всему, у темной силы Дахут имелись пределы – ни один из ее шпионов-теней не сообщил ей о том, что я спасся… Она думала, что я все еще нахожусь под воздействием ее чар, все еще послушен ее воле, все еще подчиняюсь ее приказам, пока моя страсть к Хелене не станет столь сильна, что я буду готов на убийство. Означает ли это, что ее план провалился? Что я вернулся слишком быстро, не успев убить Хелену? Что Хелена еще жива?
Эта мысль подкосила меня, как глоток крепкого вина. Я подошел к двери и обнаружил, что она заперта изнутри на тяжелый засов. Как это можно было сделать – ведь в комнате, кроме меня, никого не было? Ну конечно! Я оставался пленником Дахут, и она не хотела, чтобы кто-то наткнулся на мое тело, когда ее не было рядом. Она заперла дверь и вышла через потайной ход. Очевидно, она полагала, что засов – достаточно надежная преграда, ведь я был беспомощен. Я осторожно отпер дверь. Она поддалась. Я медленно распахнул ее и выглянул в коридор, прислушиваясь.
В этот момент я впервые почувствовал тревогу, страх, обитающие в этом старом доме. Да, он полнился страхом. И гневом. Не только этот сокрытый тенями коридор, но весь дом. Внезапно мне показалось, что он знает о моем присутствии, что он смотрит на меня… пытается объяснить мне, почему он в таком страхе и таком гневе.
Это ощущение было столь острым, что я отпрянул в комнату, снова запер дверь на засов и прислонился к ней спиной. В комнате не было страха, не было теней, слабый розовый свет проникал в каждый ее угол…
Но дух дома просочился в комнату, продолжая объяснять мне, что его тревожило. Призраки, населявшие его, что жили, любили и умирали здесь, взбунтовались… Они пришли в ужас от того, что должно было произойти… что-то ужасное, гнусное… что-то злое взращивалось в этом доме, и призраки не могли его остановить… И теперь они просили об этом меня.
Дом содрогнулся. Дрожь зародилась внизу и прошла сквозь каждую доску и каждый камень. В то же мгновение та сила, что пыталась достучаться до меня, отпрянула, устремившись вниз, к источнику – по крайней мере, так мне показалось. Дом вздрогнул снова. Он вздрогнул на самом деле, ибо я ощутил, как затряслась дверь за моей спиной. Дрожь усилилась, заставляя трещать и стонать старые перекрытия. За ней последовали далекие ритмичные удары.
Затем удары прекратились. Дом вздрогнул еще раз и, казалось, затих – лишь еще раз простонали балки перекрытий. И после этого на меня снова налетели призраки старого дома, взывая ко мне, обрушивая на меня свой ужас, свой гнев, надеясь, что я услышу их… что пойму их.
Но я не мог понять их. Я подошел к окну и выглянул наружу, пригнувшись. Ночь стояла глухая, гнетущая. За горизонтом полыхали молнии, слышались далекие раскаты грома. Я быстро осмотрел комнату в поисках какого-нибудь оружия, но не нашел ничего. Я решил добраться до своей комнаты, одеться и затем выследить Дахут и де Кераделя. Что именно мне делать, когда найду их, я не знал – знал лишь, что их колдовство нужно прекратить. Меня уже не волновало, чары ли это или мастерски наведенные иллюзии: для меня они стали реальными, это было зло, источником которого служили темные знания. Никто не должен обладать этой зловещей силой – а они использовали ее, чтобы добиться чего-то ужасного, что должно быть предотвращено любой ценой.
Призраки старого дома затихли – я наконец понял, что они хотели сказать. Они затихли, но их страх не исчез, и они по-прежнему следили за мной. Я подошел к двери. Что-то заставило меня подобрать белую мантию и надеть ее. Я вышел в коридор. Он полнился тенями, но я не обращал на них внимания – с чего мне это делать, я и сам недавно был тенью. Тени сливались воедино и ползли за мной следом. Теперь я знал, что тени тоже напуганы, как и дом… Они тоже предчувствовали надвигающееся зло… Как и призраки, они хотели, чтобы я предотвратил это…
Я расслышал какие-то звуки, доносившиеся снизу. Де Керадель повысил голос в гневе, а следом я услышал смех Дахут – презрительный, угрожающий. Я прокрался к лестнице. Холл внизу был освещен слабо. Голоса слышались из гостиной – очевидно, что де Керадель и его дочь ссорились, но я не мог разобрать слов. Я осторожно спустился по ступенькам и притаился за одной из портьер у двери.
Теперь я мог разобрать слова де Кераделя, произнесенные сдержанным голосом:
– Говорю тебе, все кончено. Осталось лишь последнее жертвоприношение… Я совершу его сегодня. Ты, дочь моя, для этого не понадобишься. После этого ты больше вообще не понадобишься мне. И ты ничего не можешь сделать, чтобы помешать мне. Наконец я достиг цели, к которой стремился всю свою жизнь. Он… сказал мне. Теперь… Он… проявится в этом мире и займет свой трон. А я… – Вся самовлюбленность де Кераделя звучала сейчас в его словах. – Я займу место подле Него. Он обещал мне это. Темная сила, которую пытались обрести люди всех эпох, которую почти обрел народ Атлантиды, которую черпали из пирамиды люди Иса, сила, обладать которой стремились в Средневековье, – эта сила будет моей. Полностью. Неизмеримая мощь. Существует ритуал, о котором не знал никто, и… Он… обучил меня ему. О нет, ты больше не нужна мне, Дахут. Но мне жаль терять тебя. И… Он… благоволит тебе. Однако есть цена.
Последовала тишина, и затем Дахут холодно спросила:
– И что же за это цена, отец?
– Кровь твоего любовника.
Он ждал ее ответа, как и я, но ответа не последовало. Тогда де Керадель продолжил:
– Мне это не нужно. Я уничтожил нищих, у меня достаточно крови. Но его кровь усилит ритуал и будет приятна… Ему. Так… Он… сказал мне. Кровь усилит Его. И… Он… просил ее.
– Что, если я откажусь? – медленно просила Дахут.
– Его это не спасет, дочь моя.
И снова он подождал ответа, а затем продолжил со зловещим воодушевлением:
– Что, Дахут из Иса вновь колеблется между отцом и любовником? У этого человека перед нами долг, дочь моя. Древний долг, ведь это из-за него твоя прародительница предала своего отца. Или это сделала ты, Дахут? Мой же долг – исправить то, что произошло тогда. Не допустить, чтобы это повторилось.
– Если я откажусь, что будет со мной? – тихо спросила Дахут.
– Откуда мне знать? – рассмеялся де Керадель. – Сейчас во мне говорят отцовские чувства. Но когда я воссяду рядом с… Ним… Я не знаю, что ты будешь значить для меня тогда. Возможно, ничего.
– В какой форме Он воплотится?
– В любой. Нет формы, которую Он не мог бы принять. Будь уверена, это не будет облако Тьмы, каким представляли его примитивные умы тех, кто призывал его ритуалами пирамиды. Он может даже воплотиться в форме твоего любовника, Дахут. Почему нет? Он… благоволит тебе, дочь моя.
По моей коже пробежал холодок. Я почувствовал, как ненависть обжигает меня, будто прикосновение раскаленного железа к коже. Я приготовился рвануться вперед, сжать пальцы на его горле. Но тени удержали меня. Они шептали, и призраки старого дома шептали с ними: «Не сейчас! Не сейчас!»
– Будь же мудрой, дочь моя, – продолжал де Керадель. – Этот человек всегда предавал тебя. Что ты такое со своими тенями? Чем была мадам Мэндилип со своими куклами? Дети. Вы лишь дети, забавляющиеся с игрушками. С тенями и куклами! Пора перестать быть ребенком, дочь моя. Дай мне крови твоего любовника.
