Потеряв верного друга и советчика, Бона поначалу не ощутила горечи утраты. Дела правления утомляли ее – она, нежная женщина, и так сделала для герцогства очень много. Прежние враги оказывали ей великие почести и всячески угождали. Они не препятствовали ее связи с молодым человеком, разрешали богато одаривать Тассино, который получил комнаты возле ее покоев, возил ее по городу на крупе своей лошади, и вообще у них были сплошные праздники да танцы.
Людовико, с горечью видя, как утекают богатства, накопленные его предками, страстно мечтал о власти.
Однажды утром по его приказу у Боны отобрали обоих ее детей. Затем захватили казну, которая была в то время самой большой во всем христианском мире, и велели герцогине дать отчет в ее расходовании. Герцогиню вынудили отказаться от своих прав, и опекуном обоих детей стал Людовико. Во все страны, особенно во Францию, были разосланы письма, обличавшие несчастную герцогиню как безнравственную женщину.
Почувствовав, что вся власть и военные силы герцогского дома у него в руках, Людовико замыслил пойти дальше. Он решил не брать на себя грех лишения жизни племянников, но устранить их со своего пути иначе.
Проще всего было с законной дочерью покойного герцога: ее выдали замуж сначала в Савойю, за родственника матери, потом за овдовевшего императора Максимилиана I. Людовико не видел в ней препятствия своим планам; наоборот, рассматривал ее браки как способ собственного возвеличивания. Поэтому за Бьянкой-Марией было обещано такое огромное приданое, что переполненный фамильной гордостью Максимилиан Габсбург закрыл глаза на «худородность» невесты, хотя многие и осуждали его за подобный мезальянс.
Законный молодой герцог Джан Галеаццо отличался характерной для ломбардцев красотой, но не имел ни ума, ни решительности. Людовико и не стремился умелым направленным воспитанием пробудить в молодом человеке лучшие стороны его натуры. Напротив, он не препятствовал ему закатывать пирушки, вести жизнь праздную и развратную. Но для подданных всегда играл роль доброго дядюшки: подыскал племяннику невесту из неаполитанского королевского дома, Изабеллу Арагонскую. Союз с Неаполем служил упрочиванию положения Милана.
Людовико не предполагал в юной девушке силы воли или способности к сопротивлению, наконец, простой сообразительности для понимания, что ее мужа сознательно спаивают, губят морально и физически. Ни один приближенный и ни один родственник герцога не попытался воспротивиться воле регента. Неожиданно таким человеком стала молодая и решительная жена герцога.
Раскрашенная деревянная скульптура, созданная с натуры при ее жизни, представляет принцессу стройной, соразмерной, черноволосой. Лицо довольно простенькое, отнюдь не поражающее красотой. Но никто из историков или современников и не называл ее красавицей. Превозносились лишь ее стойкость в борьбе за интересы мужа и детей. Власть ее была невелика, но Изабелла держалась за нее. Неумный муж повторял всем ее угрозы узурпатору, высказанные ему наедине. Людовико знал о ее планах и уже утопил нескольких гонцов, направленных ею к отцу. Неаполитанский дом с большим неодобрением наблюдал за тем, как власть уплывает из рук ее супруга. Дед Изабеллы, король Ферранте, начал подготовку к войне с Миланом. Война самого южного и самого северного итальянских государств неминуемо должна была затронуть интересы находящейся между ними Флоренции.
Верность – роскошь, которую не могло себе позволить ни одно итальянское княжество. В бесконечных сменах политики всегда присутствовала одна и та же схема: если одно государство становилось слишком сильным, другие объединялись против него и доводили до падения.
В этих условиях следовало иметь как можно больше союзников.
Сменивший Сикста IV Иннокентий VIII не принадлежал к числу сильных понтификов. Пока он прислушивался к советам Лоренцо Медичи, им удавалось поддерживать в Италии определенное равновесие сил. Но за все приходилось платить. Сикст потребовал в жены своему «племяннику» одну из дочерей Лоренцо. Этого папского любимца, развратного Франческо Чибо, из-за его карликового роста называли Франческетто. Он был ровесником Лоренцо и славился пристрастием к карточной игре; причем не всегда играл честно. В марте 1487 года в Ватикане состоялась свадьба Маддалены, самой красивой дочери Великолепного, и немолодого папского непота. Папский сын, картежный мошенник, завсегдатай публичных домов, расхититель папской казны, получил в свое полное распоряжение девочку, ломкая нежность и беззащитность которой так трогали Лоренцо и всю Флоренцию. После тяжелой беременности она родила сына. Папа назначил своего Франческетто верховным кондотьером церкви, но силы понтифика таяли. Распродав все, что должен был охранять – имущество церкви, церковные города и земли к северу от Рима, – Чибо, переодетый, бежал из Вечного города, не пожелав остаться у смертного ложа отца, бросив жену с ребенком на милость врага
[19].
Брак Лоренцо и Клариче дал много детей, но не превратился в гармоничный союз родственных душ. Молодая супруга, целомудренная, честная, ясная – на вкус Лоренцо, слишком ясная и незатейливая, – все свое время посвящала детям и церкви. «На вид скромна, сурова под рукою», – острословили друзья-гуманисты. Благородные девушки Кватрочетто, даже выглядя послушными и благоразумными, отличались смелым умом. Но угрюмо-высокомерный нрав Клариче определялся, по-видимому, не только слабым здоровьем, подорванным частыми беременностями и родами, но и полученным в Риме клерикальным воспитанием. Ее холодное бесстрастие, которое она считала необходимым проявлять на людях, сдержанная, но почти надменная улыбка не могли привлечь к ней сердца подданных, как привлекала импульсивность и отзывчивость Лукреции Торнабуони или рафинированная красота Симонетты Веспуччи. Благопристойная и безупречная, она не сумела, да и не стремилась стать членом веселого интеллектуального окружения Лоренцо, все более погружаясь в мелочные житейские заботы. У Лоренцо столько сил отнимало ее непонимание. Он так хотел, чтобы она была более общительной, более открытой для культурных контактов. Попытки мудрой, опытной в политических хитростях свекрови вовлечь ее в круг интересов культурной элиты общества не увенчались успехом. Известны многочисленные веселые и живые письма Лукреции, на которые невестка отвечала вежливо, но сдержанно и невыразительно. Так же коротки и бесцветны ее письма к мужу, которого она, по воспоминаниям современников, преданно любила и прощала его многочисленные измены. В этих письмах невольно проглядывает не столько обида, сколько огорчение по поводу недостаточного внимания со стороны супруга. Так, Клариче без упреков сообщает Лоренцо, что она и дети несколько дней подряд напрасно ждали его до трех часов ночи. Посылая ему свежую дичь, она коротко пишет, что не надеется сохранить ее до его приезда.
Лоренцо разочаровали умственная лень супруги, равнодушие ко всему, кроме семьи и церкви, прохладные и слегка отстраненные манеры, докучливые просьбы об устройстве дел ее родных. Великолепному пришлось постараться, чтобы добиться для брата Клариче, никчемного Ринальдо Орсини, назначения кардиналом курии.
