XVI
Как ни настаивал, ни убеждал Золотнитский старшего следователя в нелепости его затеи, Жогин стоял на своём — он должен первым начать операцию и сам отправиться на кладбище к похитителю мешков. Вполне возможно, что этот Никодимыч не какой-то мелкий воришка и пьяница, а одна из центральных фигур в банде или правая рука кровожадной убийцы, арестованной ведьмы Нинель. Если предположить, что сторож, тот седой старичок, уже сообщил Никодимычу про предстоящий визит следователя, то его будут ждать. И если не разбежались после ареста Нинель, то станут готовиться. А значит, вся банда там, на кладбище, и соберётся. Тут они её и накроют. Если вместо Жогина отправится кто другой — спугнёт.
— Ну это, если уже не разбежались… — разводил руки Золотнитский.
— А если разбежались, то там и делать нечего, — хмурился Жогин. — И Никодимыча никакого не увидим. По всей России-матушке шукать придётся всю эту мразь.
Расчёты старшего следователя, как ни крути, были убедительны и логичны, но Золотнитский думал о своём, о чём до поры до времени помалкивал. И другое его бесило: когда это было, чтобы оперативники сидели сложа руки?.. Грели, так сказать, задницы на табуретах, а следователь прокуратуры занимался их делом и лез в пекло! Небылицы! Скажи кому, засмеют!
— Наша это работа, Александр Григорьевич, — твердил примостившийся тут же старший опер Сизов. — В кои веки прокуратура этим занималась? Застыдят нас товарищи.
— Вот, слушай сыщика, если я тебе не указ! — Золотнитский выходил из себя, начинал нервничать.
— Я руководитель следственной бригады. Мне и решать! — твёрдо стоял на своём Жогин. — Меня они уже ждут. А другой пойдёт — распугает.
— Ну что с ним делать? — отчаивался прокурор. — Время только теряем.
— Не хотите, чтобы я, пусть Казимир Фёдорович пойдёт на кладбище, — Сизов толкнул переживавшего рядом участкового.
— Кого? Гордуса?.. — аж подскочил на стуле Жогин.
Участкового тоже подбросило на ноги вместе с ним.
— Его, как и тебя, что переодевай, что маскируй, вся шпана знает, а жульё за версту зрит! — Жогин едва стерпел, чтобы не выругаться.
— И про вас знают, — упорствовал Сизов. — Вы же представлялись следователем из области тому старичку в «резалке».
— Я для них начальник большой. А значит, лопух. Они на меня как раз и клюнут.
— Как это?
— Известно всем, зачем вы являетесь к этой братве. Вот они и вдарят врассыпную. А от меня им информацию интересную раздобыть можно. Им жутко важно что-нибудь узнать о Нинель. Они же слышали уже про арест?
— Конечно, знают. У них радио почище нашего телефона.
— Вот. Я им вдвойне ценен. Попади я им в руки, если банда настоящая, им ничего другого не надо. Они же на меня и ведьму свою обменять смогут.
— Ты уже и это просчитал! В заложники к бандитам собрался, — Золотнитский перебил следователя, замахал руками. — Нет. Я не согласен категорически!
— Что?
— Я на себя такую ответственность не возьму.
— А при чём здесь вы?
— Я Аргазцеву позвоню. Пусть он решает.
— Стоп, — положил руку на телефон Жогин. — Звонить никому не следует. Операция началась.
— Погодим, — тоже зорко смерил его взглядом Золотнитский. — Из кабинета никто не вышел. А прокурору области полезно знать, что у нас происходит.
— Прокурор области наделил меня полномочиями решать все вопросы по этому делу, — голос Жогина зазвенел металлом. — Убийцу взяли — хорошо, но нельзя всю банду упустить.
— О таких вариантах никто и не думал, — Золотнитский посерел лицом. — Кто знал, что так обернётся?
— Ничего особенного. На войне и не такое бывало!
— Извини, — перебил Жогина прокурор и глянул ему в глаза. — Можно тебя на минутку?
— Куда? — не понял тот, оглядывая кабинет.
— Ребятки, вы бы покурили чуть-чуть, — кивнул присутствующим Золотнитский. — Нам с Александром Григорьевичем обсудить кое-что требуется.
Все вышли.
— Слушай, Жогин, только откровенно, — начал прокурор, с хитринкой изучая старшего следователя. — Ты Градуса не ревнуешь случаем к славе?
— Участкового? — удивился тот.
— Не завидуешь?
— Это чего же?
— Ну… убийство раскрыл?.. Опередил, так сказать, тебя…
— Вот чёрт! Да что вы, Александр Акимович? Одно же дело… Да я!..
— Не заело, значит?
— Глупости.
— Тогда чего же лезешь под пули? Они ж, если наши предположения насчёт банды верны, вооружены, как черти. Ведьму, заводилу их, мы взяли… Им теперь терять нечего. Они ж тебя растерзают.
— Зубы обкрошатся.
— Пушку возьмёшь и хватит?
— Подоспеете, если что, — улыбнулся Жогин. — Вы-то рядом. Один Савельич чего стоит. От его физиономии вся шпана разбежится.
— Лихой ты казак, смотрю…
— Как вы угадали, Александр Акимович? В кавалерии служил.
— Тебя ничем не пронять.
— Мать таким уродила, — засмеялся Жогин.
Посмотрел на него внимательно прокурор, покачал головой, поджал губы:
— Извини меня, Александр Григорьевич, но я всё же позвоню Аргазцеву. Одно дело я, а ему знать велено всё, — и Золотнитский накрутил диск телефонного аппарата.
На этот раз Жогин ему не мешал. С третьего набора, несмотря на вечерний уже нерабочий час, прокурор области поднял трубку, выходку старшего следователя он воспринял спокойно, никак не отреагировал, только долго молчал, Золотнитский даже обрадовался — на его стороне прокурор области, надо беречь кадры, не дело в герои играться.
— Ну что же…
Голос Аргазцева слышал и Жогин, Золотнитский специально трубку отстранил слегка, чтобы и тому слышно было.
— …Он боевой офицер, — ясно и чётко звучал голос в трубке.
— Когда это было? — крикнул в ответ Золотнитский. — На войне!
— Вы мне это бросьте! Офицер он всегда офицер. Старший следователь к тому же. Пусть принимает решение.
И Аргазцев повесил трубку.
Вот и весь разговор.
XVII
Застучали камни по крышке гроба. Загремели, загрохотали, обрушиваясь вниз, комья земли и булыжники. Никодимыч, не разбираясь, спьяну и торопясь, валил вниз всё, что ни попадя. Спешил, хотя и темень кругом, а трясло его и от страха, и от возбуждения; впервые приходилось живого закапывать. Не застал бы кто! Не приметил!
Жогин очнулся. Пришёл в себя от шума и боли в голове. Ужаснулся тьме. Эта тьма была особой, дохнувшей леденящим душу холодом, зияющей бездной. От неё веяло одним — смертью. Кромешная тьма и тяжело дышать… не хватало воздуха.
