– Самый распиаренный в мире, – поправил его Виктор, сидевший за рулем. – Игуасу на двадцать пять метров выше и почти в три раза шире. Ниагара на фоне здешнего водопада выглядит как струя воды из кухонного крана.
Нечто в этом роде Быков и подумал, когда увидел бурный поток, обрушивающийся с плоского плато в ущелье. Зрелище было поистине грандиозное. Оставалось лишь пожалеть Мануэля, который предпочел отсыпаться в отеле. С другой стороны, Быков был рад, что никто не мешал ему своей болтовней. Красотами природы лучше наслаждаться в тишине.
Правда, тишина вблизи Игуасу была невозможна. Потоки воды, растянувшиеся на несколько километров, падали со стометровой высоты с таким ужасающим грохотом, что приходилось кричать во весь голос, чтобы тебя услышали.
– Тысяча семьсот кубических метров воды в секунду! – надрывался «экскурсовод», придерживая за козырек бейсболку, которую норовил сорвать ветер. – На самом деле здесь двести семьдесят пять водопадов, а не один. Но приблизительно раз в сорок лет Игуасу полностью пересыхает. И тогда ущелье пустеет, а базальтовые уступы обнажаются.
Почему-то в этот момент Быков вспомнил британскую журналистку в белых джинсах. Чтобы избавиться от ненужных видений, следовало заняться делом.
– Я буду готовить аппаратуру, – крикнул он Камиле. – День пасмурный, фотосессия будет сложной.
– Готовь, – закивала Камила. – А мы займемся шаром.
Быкову показалось, что она отошла от него с явным облегчением. Насупившись, он стал измерять освещенность и выставлять диафрагму и выдержку. Пробные снимки дали ему возможность определить оптимальную глубину резкости по мере того, как воздушный шар будет удаляться на фоне белой стены водопада. Затем Быков занялся подборкой линз. Он никогда не пользовался универсальным объективом, поэтому подошел к делу ответственно, а когда отвлекся, заметил толпу людей, собравшихся на зеленой лужайке. Поверх их голов можно было рассмотреть крыши микроавтобуса и трейлера.
Приблизившись, Быков увидел, что в центре внимания находятся Камила и ее напарник, возящиеся с газовым баллоном. Желтое полотнище было уже расстелено на траве, рядом стояла пассажирская корзина, сплетенная, скорее всего, из ивовых прутьев. Довольно легкая, она покачивалась от порывов ветра.
Струя горящего газа, ударившая из баллона, зашипела как змея, заставив зрителей попятиться. Виктор и Камила растягивали горловину шара, не позволяя разогретому воздуху струиться мимо. Из-за ветра им приходилось напрягаться и широко расставлять ноги, как во время качки на судне. Быкову вспомнилось, что год или два назад, кажется, в Мюнхене внезапно налетевший ураган убил целую семью, поднявшуюся на воздушном шаре. На правах знакомого он приблизился к Камиле и прокричал:
– Ветер усиливается. Нельзя лететь.
– Что за паника, Дима? – последовал саркастический ответ. – Я тебя не узнаю́. Послушай, ты хорошо себя чувствуешь? Ты какой-то бледный…
– У меня есть фляжка прекрасного виски, – подмигнул Виктор. – Отличное средство от излишней… э-э-э… нерешительности.
Он перекрикивал шум водопада, и Быкову показалось, что все присутствующие стали свидетелями его унижения.
Отвернувшись, он отошел и с этой минуты наблюдал за подготовкой шара издали, насколько позволяло скопище зевак. Быков видел, как желтый купол, наполняясь газом, округляется, принимая шарообразную форму. Не укрылось от его взгляда и то обстоятельство, что добровольцы из толпы поспешно вбивают в землю дополнительные колья с капроновыми тросами. Полицейские, следящие за подготовкой к полету, ни во что не вмешивались. «А мне что, больше всех надо?» – сердито спросил себя Быков и стал вытаскивать из чехла штатив, который намеревался использовать в конце фотосессии, когда шар отнесет довольно далеко.
А его могло отнести не просто далеко – а очень далеко. К счастью, границы в этих местах были практически прозрачные, так что Камила и Виктор всегда смогут вернуться…
«Если с ними ничего не случится», – мрачно добавил голос в голове у Быкова.
Он посмотрел по сторонам. Над ним пролетел большущий пальмовый лист, похожий на воздушного змея. Деревья клонились к земле и вздрагивали. Высоко в небе парил кондор, которого постепенно относило на северо-запад. Задрав голову, Быков смотрел на птицу, но тут его отвлек хлопок по плечу. Обернувшись, он увидел перед собой ухмыляющегося Мануэля.
– Салют! – сказал перуанец. – Зачем плохо меня будить? Я твой гид. Должен быть вместе.
– Не хотелось тебя беспокоить, – пробормотал Быков. – И, знаешь, мне не нужен гид. Завтра утром я уезжаю. Может быть, даже сегодня вечером.
– Нет, – покачал головой Мануэль. – Так нельзя. Зачем я здесь тогда?
– Если ты не забыл, я тебе заплатил. И оплатил твой перелет.
– А дорога обратно?
«Вот влип! – мысленно обругал себя Быков. – Размазня! Не умею отказывать, и люди этим пользуются. И что я за человек такой? Нет, пора решительно с этим кончать! Отныне никакой благотворительности. И никаких пьянок».
– Я отправлю тебя в Лиму, Мануэль, – сказал Быков устало. – Самым дешевым рейсом.
– О’кей. Спасибо.
Благодарил Мануэль без обычной белозубой улыбки. Его глаза потемнели, сделавшись черными как угольки. Быков почувствовал инстинктивное желание утешить перуанца, сказав ему что-нибудь хорошее, но сдержался. Его постоянно подводила чрезмерная доброта. Делая щедрые жесты, Быков помогал другим, а себе вредил. Так больше не могло продолжаться.
– Бери треногу и пошли, – распорядился он. – Поможешь мне немного. Надо же как-то деньги отрабатывать.
Не сказав ни слова, Мануэль подхватил штатив, сумку и пошел за Быковым.
Шар уже был почти надут и тяжело покачивался в воздухе, удерживаемый растяжками. На желтом фоне отчетливо выделялась эмблема компании «Юнайтед уорлд пауэр», нарисованная в виде глобуса, рассеченного пополам желтым зигзагом молнии. Но Мануэль смотрел не на шар, а на женщину с чуточку полноватой, но вместе с тем изящной фигурой. Несмотря на то что она стояла спиной, а ее волосы были собраны в конский хвост, Быков тут же узнал в ней Морин Клайв.
Почувствовав на себе мужские взгляды, она обернулась и приветливо взмахнула рукой. Быков предпочел бы, чтобы англичанка этим и ограничилась, но она направилась к ним, сунув руки в карманы красной шуршащей ветровки. Джинсы на девушке были самые обычные, темно-синие, классические, но опять немного тесноватые. Увидев, куда уставился Мануэль, Быков толкнул его локтем.
– Как самочувствие, Дима? – спросила Морин, веселая и свежая, как будто провела вчерашний вечер в фитнес-клубе.
– Отлично, – бодро откликнулся он. – Познакомьтесь: это Мануэль, это Морин. А теперь, друг, неси штатив вон туда. – Быков указал пальцем. – Поскорее, пожалуйста. Сейчас начнется.
– Вы испанка? – спросил Мануэль у Морин. Его ноздри раздулись, как у призового жеребца.
