– Когда закончатся галеты, мы останемся без хлеба, – сказала она.
– Надеюсь, мы наткнемся на какое-нибудь жилье, – произнес Быков. – Дальше станет совсем безлюдно.
– На какое расстояние могло унести шар, как ты думаешь?
– Остается только гадать. Может, они приземлились где-то рядом, а может в сотне километров. Ты уже раскаиваешься, что пошла со мной?
– Пока нет, – ответила Морин, сопровождая свои слова многозначительным взглядом.
Быков сделал вид, что не понял его значения.
– Слышишь, как шумно? – спросил он, озираясь. – Оказывается, утро в джунглях – самая оживленная пора. Тем временем как ночные звери и птицы отправились на боковую…
И действительно, отовсюду слышались многочисленные голоса, шум и шорох. Огромный попугай, пристроившийся на соседнем дереве, с треском расколол орех мощным, загнутым крючком клювом. Какой-то тщедушный зверек с круглыми горящими глазами, притаившись в сумраке зарослей, завистливо следил за жующими людьми. Стайка ярких пичуг дружно атаковала грозди ягод на кустах.
– Смотри, – прошептала Морин с куском мяса во рту.
Вид у нее был встревоженный.
– Что? – спросил Быков, схватившись за копье.
– Там! – Она показала пальцем.
Он присмотрелся. На том самом дереве, где лакомился орехами попугай, висело несколько человеческих черепов, насаженных глазницами на сучья. Зрелище было жуткое – как будто мертвецы выбрались из своих могил, чтобы понаблюдать за пришельцами. Нижние челюсти у черепов отсутствовали, поэтому они не ухмылялись, как это описывается в приключенческих романах.
– Кто это мог быть? – спросила Морин шепотом.
– Кто угодно. – Быков пожал плечами. – Индейцы, испанские солдаты, участники научной экспедиции.
– Их ждали дома, а они не вернулись. И никто не узнал, что с ними произошло.
– Это уже никому не интересно, – философски заметил Быков. – Тех, кто ждал, давно нет на свете.
– Очень ободряюще, – пробормотала Морин. – Знаешь, я хочу поскорее убраться отсюда. – Она поежилась. – Мне тут совсем не нравится.
Поспешно завершив трапезу, они собрались и продолжили путь. Утренняя суета прекратилась. Под густым шатром из зелени было душно и сыро. Пахло болотной гнилью. Люди, пробирающиеся через джунгли, казались здесь лишними. Они были гораздо менее живучими, чем термиты и муравьи, а также роившаяся тучами мошкара, сворачивающиеся в клубки ядовитые змеи, собирающиеся в стаи птицы, скопища зверей – миллионы, миллиарды живых существ, готовых сожрать мужчину и женщину, сунувшихся в их владения. Живыми или мертвыми. Свеженькими или слегка подпортившимися на жаре.
И в то же время было в джунглях нечто такое, что оправдывало риск и притягивало как магнитом. Быков никогда в жизни не встречал столько чудес природы разом: невиданных цветов, источающих дурманящие ароматы; бабочек, похожих на ожившие цветы; колибри, еще более ярких, чем бабочки; птиц покрупнее самых неожиданных расцветок; безупречных муравьиных пирамид; удивительных плодов; резных листьев – всего этого буйного цветения жизни, как бы открытого любопытным взглядам, но в то же время таинственного, непостижимого. Мир был огромен и загадочен, как и в те незапамятные времена, когда в нем появились прародители человечества.
– Как твои Адам и Ева? – поинтересовался Быков, механически раздвигая ветви и осторожно отпуская их, чтобы не ударить идущую позади Морин.
– Работа движется, – проговорила она, тяжело дыша. – Но плохо удаются любовные сцены. Одного воображения мало. Хочется реальных ощущений.
– Тогда тебе не хватает литературного мастерства, – сказал Быков и поспешил сменить тему.
Он отыскал тропу, проложенную в такой густой чаще, что растительность обступала ее со всех сторон сплошной стеной. Один раз Морин попыталась свернуть с тропинки в сторону, чтобы полюбоваться бабочкой, отдыхавшей на ветке дерева, но протиснуться вглубь зарослей дальше, чем на два-три шага, девушке не удалось. Она вынуждена была вернуться обратно на тропинку, вся исцарапанная, словно после схватки с дикой кошкой. Ее знакомство с пущей Парагвая длилось всего лишь пару минут, но за это время в тело Морин успел вцепиться клещ, а ядовитая гусеница оставила ожог своей щетиной.
– Давай впредь без резких телодвижений, – ворчал Быков, удаляя клеща, не успевшего вонзиться слишком глубоко в кожу. – Двигайся за мной след в след, Морин, больше от тебя ничего не требуется.
– Я тебе нравлюсь, Дима? – неожиданно спросила она.
– Мы друзья, – поспешно предупредил он.
– По-твоему, друзья не могут друг другу нравиться?
Быкову хотелось как можно быстрее переменить тему разговора. Сделав вид, что прислушивается, он вскинул палец:
– О! По-моему, впереди журчит вода. Нам не мешает освежиться и проверить твои опреснительные таблетки в действии, потому что питьевая вода у нас закончилась.
– Заодно устроим стирку, – решила англичанка. – Побудем в костюмах Адама и Евы. Это так романтично!
– Здесь слишком много опасных насекомых, – поспешил предупредить ее Быков.
Ему не хотелось близости с Морин. Не в этих условиях. И не во время поисков пропавших воздухоплавателей. А что, если они, не приведи господь, погибли? Или попали в плен? Например, к каким-нибудь охотникам за головами, скрывающимся от цивилизации. Или к потомкам немецких нацистов, которые, как принято считать, основали в Южной Америке множество секретных поселений. Да мало ли кто обитает в этих краях!
Чувство тревоги за Камилу было столь сильным, что Быков не заметил, как тропинка пошла под уклон, а потом резко повернула. Схватившись за лиану, он попытался задержать падение, но она провисла под его весом. Так бы Быков и покатился вниз по откосу, ломая ветки, а может быть, и собственные кости, если бы не Морин, удержавшая его за лямку рюкзака. Другой рукой англичанка вцепилась в ствол дерева. Ее лицо покраснело от напряжения, на висках проступили вены.
– Спасибо, – пропыхтел Быков, почувствовав под ногами твердую почву.
– Теперь ты обязан мне жизнью, Дима, – сказала его спасительница. – Ты мой должник.
Намек был более чем прозрачный. Более того, он прозвучал как угроза. К несказанному облегчению Быкова, Морин не привела ее в исполнение немедленно.
Осторожно спускаясь по козьей тропе, путешественники добрались до миниатюрного водопада, вытекающего из-под нагромождения камней. По-видимому, здешние животные знали о нем и ходили сюда на водопой.
Вода была студеная, чистая и очень вкусная. Быков и Морин с удовольствием напились и наполнили пластиковые бутылки про запас. Потом наступило время водных процедур и стирки. Быков, который проделал все это первым, разложил мокрые вещи на камнях и повернулся к Морин спиной.
Было душно. Гадая, высохнет ли одежда при такой влажности, Быков следил то за насекомыми под ногами, то за птицами в небе. В их поведении чудилась какая-то тревога, и вскоре этому нашлось объяснение.
