«Что, мальчики, пошли по второму кругу? Идиот… Хоть бы парик догадался нацепить».
Майор улыбнулся сам себе и принял вправо — туда, где возвышались корпуса однотипных пятиэтажек, прозванных в народе «хрущевками».
Здесь ему знаком каждый дом, каждый переулок и сквозной проход. Сейчас будет арка, сразу за которой — спуск в подвал, где уже много лет собираются местные «качки»…
Василий ступил на первую ступеньку, ведущую вниз, когда поднял глаза и увидел юношу с большим букетом роз, нервно переступавшего с ноги на ногу. «Обложили, демоны! Спокойствие… Только спокойствие… Я не замечаю слежки и не пытаюсь скрыться, просто прогуливаюсь, может, собираюсь снять квартиру — о моих проблемах с теперешней хозяйкой известно всем и вся».
Набросив на лицо маску равнодушия, Егоршин принялся по очереди рассматривать фасады близлежащих домов, делая вид, что ищет нужный номер. «Ага вот… Пятнадцать… Третий подъезд… Здесь на втором этаже разбито стекло — через него можно запросто выпрыгнуть на улицу и затеряться в толпе. А филеры будут думать, что я зашел к кому-то в гости и ждать, ждать, пока не посинеют…»
Майор непременно осуществил бы свою задумку, если бы не… скутер, припаркованный прямо под окном. Его водительница (уже без жилета) спокойно покуривала неподалеку.
Егоршин сплюнул и пошел назад.
В дверях столкнулся с обладателем букета. От неожиданности тот выронил цветы, розы разлетелись в разные стороны и рассыпались, устелив своими лепестками бетонированный порог.
Юноша при этом чуть не расплакался…
Утешать его не было ни времени, ни сил, ни желания.
Тем более что Василий уже заметил свободное такси, так кстати подруливающее к подъезду, и понял, что это его последний шанс оторваться от преследователей.
За миг он плюхнулся на переднее сиденье «Волги» и нервно произнес:
— В центр! Быстро!
Не говоря ни слова, седовласый водитель нажал на педаль акселератора.
— Здесь направо — в переулок…
В это время заговорила радиостанция:
— Шестьдесят шестой!
— На связи! — по-юношески бодро отозвался шофер.
— Почему не прибыли на вызов?
— Как не прибыл? Пассажир со мной в салоне…
— Человек ждет вас на улице!
— Понял…
— Сейчас будем, — добавил майор.
— Ты кто? — удивленно повел глазами вправо таксист.
— Старший оперуполномоченный Егоршин, — достал удостоверение Василий. — Не дрейфи, батя! Служебная необходимость… Держи сотенную, надеюсь, это компенсирует твои моральные издержки.
— А как же клиент?
— Ничего с ним не случится за пять минут. Сейчас высадишь меня вон у того здания с крашеным фасадом — и свободен.
— Так и доложить диспетчеру?
— А то!
Водитель лихо притормозил и, высадив наглеца, понесся в обратном направлении.
Когда «Волга» на миг замерла на первом же перекрестке перед красным сигналом светофора, в приоткрытое правое окно вломилась перекошенная физиономия молодого мужчины в старомодном костюме:
— Где ты высадил пассажира?
— Где… Где… В Караганде! — буркнул таксист и сразу же схлопотал по зубам.
Пришлось колоться! Во избежание дальнейших неприятностей…
— Он вышел возле вэтэбешки.
— Что за хрень?
— Так мы называем здание, в котором расположено отделение Внешторгбанка.
— Понял…
* * *
Дорога вела в тупик — туда, где находилась городская станция «скорой медицинской помощи». Автомобили с проблесковыми маячками все чаше попадались ему навстречу. И тут Егоршина осенило.
«Черт побери, кто-то же вызвал “неотложку”! Кто? Кто? “Слава богу, “скорая” приехала мгновенно” — так, кажется, сказал Шелягов. Значит, был невольный свидетель? Или тот, кто толкнул ее, вдруг решил проявить сострадание и позвонил на “0–3”?!»
Майор еще раз оглянулся и, никого не заметив сзади, повернул налево в уютный дворик.
— Антон Петрович у себя? — спросил первую встречную в белом халате.
— А то где же! — отчего-то злобно сплюнула та и скрылась за углом, где медики устроили курилку.
Главврача Куролесова Василий знал давно, они часто встречались по долгу службы, раньше даже купались вместе по утрам, но в последнее время как-то отдалились друг от друга. Мягкостью характера Куролесов не отличался, выгонял с работы за малейший проступок, вот и настроил против себя большую часть трудового коллектива.
— Ба! Какие люди! — Антон поднялся с насиженного места и раскрыл объятья. — Ты где пропадал, Егорушка?
— Служба, сам понимаешь…
— Смотри, сгоришь на работе — никто этого не оценит.
— Знаю… Дело есть…
— С каких пор ты такой деловой стал? Присядь, выпей чаю со старым приятелем! Или, может, того, чего-нибудь покрепче?
— Не употребляю…
— Эта песня мне знакома сто лет. Что случилось, старина?
— Анюта…
— Что Анюта?
— Вчера в парке упала и напоролась глазом на сучок… Теперь вот лежит в коме…
— Так это твоя красавица?! У нас только и говорят о том случае…
— Что говорят?
— В рубашке она родилась, Василий, поверь мне…
— Верю…
— Если бы чуть-чуть вправо — на сучке остались бы и глаз, и мозги…
— Прекрати… Я все же отец… А не просто бесчувственный опер.
— Извини… К счастью, мои орлы прилетели вовремя и сделали все необходимое. Так что с тебя магарыч, дружище.
— За мной не заржавеет…
— Ты ведь знаешь, я сам не пью. Составишь компанию?
— Нет.
— Значит, пьянка переносится на неопределенное время. Пока ты не раскодируешься.
— Лады. А сейчас, Тошик, давай послушаем твой магнитофон.
— Давай, — главврач ловко выдвинул потайной ящик стола, в котором пряталось проволочное звукозаписывающее устройство, подсоединенное к телефону диспетчеров — так он проверял свой персонал на «вшивость». — В котором часу это случилось?
— Двадцать один тридцать.
— Вот… Вот… Слушай!
— В центральном парке умирает девушка лет пятнадцати-шестнадцати, — «глотая» буквы «р», монотонным голосом сообщил неизвестный. — Срочно пришлите карету…
— Это все?
— Все! Он бросил трубку!
— И что ты можешь сказать о звонившем?
— Пожилой мужчина. Может, еврей по национальности. Слышь, как он картавит… Ср-р-рочно… Кар-р-рету! А может, русский — с дефектом речи.
