– И вы, как обычно, не думая о том, что для англичанина дом – понятие священное, вошли туда следом за ним.
Леон кивнул.
– Совершенно верно. Представьте себе, дорогой Джордж, загородную виллу, настолько забитую старой бесполезной мебелью, что там буквально не было места, чтобы сесть. Все пространство было загромождено какими-то атласными канапе, псевдокитайскими шкафчиками и прочим хламом. Жуткие картины маслом, настоящая мазня, но в тяжелых золоченых рамах. На страшных обоях – увеличенные фотографии. И среди всего этого две женщины в дорогих платьях, при бриллиантах, но совершенно простые, даже вульгарные, к тому же уродливые и грубые. Войдя в коридор следом за своим крестьянином, я услышал, как он сказал: «Его не убили. Он вернулся», на что одна из женщин воскликнула: «О Боже!», а вторая сказала: «Как же так, он должен быть убит, ведь он был в новогоднем списке!» Ну, а потом мне пришлось так усердно объяснять свое присутствие, что о дальнейшем выяснении обстоятельств не могло быть и речи.
Джордж Манфред, который к этому времени уже закрыл досье, прочно перевязал папку красной лентой и теперь слушал, откинувшись на спинку кресла, сказал:
– Вы, разумеется, запомнили номер машины Эмброуза?
Леон кивнул.
– И, вы говорите, на нем было бриллиантовое кольцо?
– Женское. На мизинце. Ничего особенного, такое колечко могла бы носить обычная девушка.
Пуаккар усмехнулся:
– Теперь нам остается сесть и дождаться третьего совпадения, ибо оно неизбежно.
Через несколько минут Леон уже шел по направлению к Флит-стрит, по единственной причине: любопытство его было поистине безграничным. Два часа он просидел в редакции одной газеты, где его прекрасно знали, изучал списки убитых и раненных на войне в новогодние дни за последние четыре года. Искал он упоминание о человеке по имени Эмброуз.
– Трое благочестивых, – жизнерадостно сказал комиссар столичной полиции, – сейчас считаются людьми настолько уважаемыми, что находятся под охраной полиции.
Необходимо учесть, что сказано это было сразу после обеда, когда даже комиссар столичной полиции становится чуточку добродушнее, особенно когда принимает гостей у себя дома в роскошном особняке в Белгрейвии
[54]. Следует заметить, что вечером того дня одного из этой знаменитой организации видели рядом с домом полковника Йенфорда.
– Странные черти! Хотелось бы мне знать, чего ради им вздумалось следить за этим местом. Если бы я знал, что он там, я бы предложил ему войти.
Леди Ирэн Бельвинн взглянула на один из портретов, украшавших стены. Со стороны казалось, ей было не очень интересно слушать о трех благочестивых, и все же она внимательно прислушивалась и старалась запомнить каждое произнесенное полковником Йенфордом слово.
Прекрасная женщина, тридцати пяти лет, вдова члена кабинета министров, она могла рассчитывать на особое к себе отношение. Муж ее был мультимиллионером, и все свое состояние он оставил ей. Уверенное и спокойное лицо, кожа гладкая, как шелк, уверенная осанка свидетельствовали о том, что жила она размеренной, беззаботной жизнью…
– Я о них мало что знаю. Чем они занимаются? – спросила она негромким голосом. – Они сыщики? Кем они были раньше, мне, разумеется, известно.
Кому не известно, кем было это безжалостное трио в те дни, когда весь мир ополчился против них, когда за их угрозами следовала неминуемая смерть, когда каждый законопреступник, на которого они обратили внимание, дрожал от одного их имени.
– Сейчас они достаточно безопасны, – пояснил кто-то из присутствующих. – Сегодня их «штучки» не прошли бы, верно, Йенфорд?
Полковник не был в этом так уж уверен.
– Как странно, – пробормотала леди Ирэн. – А я о них и не подумала.
Она была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как произнесла это вслух.
– А почему вы должны были о них думать? – изумился Йенфорд.
Она вздрогнула и заговорила о другом.
Когда она в полночь вернулась домой в свою прекрасную квартиру на Пиккадилли, все слуги, кроме горничной, спали. Услышав, как в замке поворачивается ключ, служанка выбежала в холл, и леди Ирэн Бельвинн, увидев ее, поняла: что-то произошло.
– Она ждет с девяти часов, миледи, – тихо сказала девушка.
Ирэн кивнула.
– Где она?
– Я отвела ее в кабинет, сударыня.
Вручив плащ служанке, женщина прошла по широкому коридору и открыла дверь в библиотеку. Сидевшая на кожаном диване женщина, увидев блистательную хозяйку дома, неловко поднялась. У гостьи было вытянутое, не очень чистое лицо, рот с трогательно поникшими уголками и дешевое платье. Но из-под опущенных век смотрели хитрые, недобрые глаза, и, хоть говорила она робко, в голосе ее можно было уловить угрозу.
– Сегодня ему снова очень плохо, миледи, – сказала она. – Нам пришлось оставить все дела, чтобы удерживать его в постели. Он все порывался прийти сюда, потом, правда, говорил, что бредил. Врач считает, что нам нужно отправить его… – тут глаза ее на миг устремились на хозяйку и снова опустились, – в Южную Африку.
– В прошлый раз была Канада, – ровным голосом произнесла Ирэн. – Та поездка обошлась очень недешево, миссис Деннис.
Женщина пробормотала что-то неразборчивое и нервно потерла руки.
– Поверьте, меня все это ужасно волнует, я же ему тетя, но у меня нет пяти тысяч фунтов, чтобы отвезти его в Южную Африку…
Пять тысяч фунтов! Ирэн была ошеломлена подобным требованием. Поездка в Канаду обошлась ей в три тысячи, хотя изначально просили одну.
– Я хочу сама на него посмотреть, – полным решимости голосом неожиданно воскликнула она.
Гостья бросила на нее быстрый хитрый взгляд.
– Миледи, я не позволю вам приходить к нему одной. Я бы сказала, приходите с мужем, но знаю, что его уже нет. Не хочу я брать на себя ответственность. Поверьте, не хочу. Поэтому и не рассказываю вам, где мы живем, чтобы не вводить вас в искушение, миледи. Не знаю, чего ему хочется больше, видеть вас или перерезать вам горло!
Гримаса презрения исказила прекрасное лицо.
– Меня это не так уж сильно пугает, – спокойно произнесла Ирэн. – Вы хотите пять тысяч? Когда вы отплываете?
– В следующую субботу, миледи, – тут же отозвалась женщина. – И Джим говорит, что вы должны заплатить наличными.
– Хорошо, – кивнула Ирэн. – Только вы не приходите сюда, если я сама за вами не пошлю.
– Где мне забрать деньги, миледи?
– Здесь. Завтра в полдень. И, пожалуйста, приведите себя в порядок, когда будете идти ко мне в следующий раз.
Женщина усмехнулась.
