– И вы пришли поговорить со мной о мистере Бонсоре Тру, – тут же добавил Манфред и, видя, как военный удивленно вздрогнул, рассмеялся. – Нет, дело не в моем гениальном уме, – мягко сказал Манфред. – Просто уже очень много людей приходило ко мне поговорить о Бонсоре Тру, так что, думаю, я могу догадаться о сути вашего дела. Вы вложили деньги в одно из его нефтяных предприятий и потеряли значительную сумму, верно? Это была нефть?
– Олово. Нигерийское олово. Вам кто-то рассказал о моей беде?
Манфред покачал головой.
– Вы далеко не единственный, попавшийся на удочку мистера Тру. Сколько вы потеряли?
Старик глубоко вздохнул.
– Двадцать пять тысяч фунтов, – сказал он. – Все, что у меня было, до последнего пенни. Я обращался в полицию, но там мне сказали, что они ничего не могут сделать. Оловянная шахта действительно существовала, и ни в одном из писем, которые я получал от Тру, не было ни слова лжи.
Манфред кивнул.
– Ваш случай типичен, генерал, – сказал он. – Тру никогда не преступает рамки закона. Ложь, которая помогает ему зарабатывать, говорится за обеденным столом, без свидетелей, и, осмелюсь предположить, в письмах он предупреждал вас, что ваши вложения носят спекулятивный характер, и никто не дает вам стопроцентных гарантий.
– Это было за обедом, – кивнув, сокрушенно произнес генерал. – У меня возникли кое-какие сомнения, и он пригласил меня пообедать с ним в гостинице «Уолкли». Он рассказал, что речь идет об огромных запасах олова и что в интересах своих партнеров он не может пока огласить точную сумму дохода, который собирается получить его компания, но уверил меня, что за ближайшие полгода мои деньги увеличатся вдвое. Да я бы так не переживал, – продолжил старик, поднимая дрожащую руку к губам, – но, мистер Манфред, у меня есть дочь, замечательная девушка, которую ждет, я в этом уверен, прекрасное будущее. Будь она мужчиной, она бы стала великим полководцем. Я надеялся, что смогу обеспечить ее всем… Но это конец. Конец! Скажите, можно как-нибудь призвать этого преступника к ответу?
Манфред ответил не сразу.
– Вы, генерал, должны знать, что вы двенадцатый человек, который пришел к нам за последние три месяца. Мистер Тру так защищен законом и своими благоразумными письмами, что поймать его почти невозможно. Вот раньше, – он понизил голос, – мы с друзьями, знали бы, как поступить с этим человеком, и уж поверьте, наши методы принесли бы результат, но теперь, – он пожал плечами, – мы несколько ограничены. Кто познакомил вас с этим господином?
– Миссис Калфорд Крин. С ней я познакомился у общего друга, и она предложила мне пообедать у нее дома в Хановер-мэншнс.
Манфред снова кивнул. Не впервой ему было слышать подобный рассказ.
– Боюсь, что не могу вам многое обещать, – сказал он. – Единственное, о чем я вас попрошу, – держите со мной связь. Вы где живете?
Сейчас посетитель проживал в небольшом особняке недалеко от Труро. Манфред записал адрес, и через несколько минут он стоял у окна, провожая взглядом старика, который, повесив голову, медленно удалялся по Керзон-стрит.
Вошел Пуаккар.
– Я не знаю, чего хотел этот джентльмен, – сказал он, – но у меня такое чувство, что это как-то связано с нашим другом Тру. Джордж, мы должны что-то сделать. Утром за завтраком Леон упоминал, что знает в Нью-Форесте
[62] одно озерцо, где человек, если надежными цепями прикрепить к нему груз, может пролежать на дне хоть сто лет, и ни одна живая душа его там не отыщет. Лично я против утопления, но…
Джордж Манфред рассмеялся.
– Закон нужно чтить, мой дорогой друг, – сказал он. – Убийств не будет, хотя человек, который методично грабит тех, кому и так не сладко, заслуживает свинцового угощения.
Леон Гонзалес, когда они в тот же день обратились к нему за советом, тоже не смог предложить какого-либо решения.
– Самое интересное, что Тру в этой стране крупных денежных сумм не имеет. У него есть два небольших банковских счета, но на обоих кредит, как правило, превышен. Не удивлюсь, если окажется, что где-то у него есть тайник. Если это действительно так, наша задача во многом упрощается. Я наблюдал за ним почти год. Он никогда не выезжает за границу, а квартиру его я обыскивал столько раз, что со завязанными глазами мог бы найти там место, где он держит свои галстуки.
Все описанное выше произошло год назад, и с тех пор жалоб на нечистого на руку толкача акций не поступало. За это время трое благочестивых ни на йоту не приблизились к решению этой проблемы, пока в один прекрасный день не пришло известие о загадочном исчезновении некой Маргарет Лейн.
Маргарет Лейн не была особо важной персоной. По всем социальным меркам она была персоной до того не важной, что входила в разряд людей, которые обычно передвигаются пешком по улицам лондонского Уэст-Энда. Она работала горничной у благородной миссис Калфорд Крин и однажды вышла из дому в аптеку купить нюхательной соли, да так и не вернулась.
Это была миловидная девятнадцатилетняя девушка. Друзей в Лондоне у нее не было, потому что (как она сама объясняла) была сиротой, и, насколько известно, связей, в «том самом» смысле этого слова, не имела. Однако, как указала полиция, было совершенно невозможно представить себе, чтобы хорошенькая горничная, к тому же обаятельная и воспитанная, прожив в Лондоне год, так и не обзавелась кем-то вроде «поклонника».
Миссис Калфорд Крин, не удовлетворившись результатами полицейского расследования, обратилась за помощью к трем благочестивым. Со дня исчезновения Маргарет Лейн прошла неделя, когда некий очень известный адвокат, ступая по натертому до блеска полу, прошел через весь танцевальный зал клуба «Леттер», чтобы поздороваться с человеком, который сидел в одиночестве в стороне от всех за очень маленьким столиком.
– Мистер Гонзалес! – воскликнул он с радостной улыбкой. – Вот уж не ожидал вас здесь увидеть. В Лаймхаусе – да, в каких-нибудь воровских притонах – да, но здесь, в клубе «Леттер»… Право слово, ошибся я в вас!
Леон слегка улыбнулся, подлил в свой бокал на высокой ножке рейнского и отпил.
– Дорогой мистер Терлз, – неторопливо произнес он, – для меня изнанка общества находится именно здесь. Вон тот галантный джентльмен, который курит с полной женщиной, – Билл Сайкс. Верно, он не вламывается в чужие дома, он не носит трость со свинцовой вставкой, но он разжирел на продаже фиктивных акций богатым и доверчивым вдовам. Когда-нибудь я возьмусь за него и сильно его огорчу.
Краснолицый Терлз, посмеиваясь, сел напротив.
– Относительно вашего дела, мистер Гонзалес. Это будет трудно. Мистер Бонсор Тру, каким бы вымогателем он ни был, слишком богат, чтобы добраться до него, – сказал он.
Леон в это время вставлял сигарету в длинный янтарный мундштук и, казалось, был полностью поглощен этим занятием, которому предавался с огромным усердием.
