– Одна из моих историй, – коротко ответил он.
Спустя три недели Леон Гонзалес угодил в приключение.
Надо сказать, что он обладал некоторыми кошачьими качествами: спал бесшумно, дыхание его было таким тихим, что даже самому чуткому уху нужно было напрягаться, чтобы расслышать его, и просыпался он также совершенно беззвучно. От полнейшего забвения до абсолютного пробуждения он переходил мгновенно. Как кошка, едва открыв глаза, Леон смотрел совершенно ясным настороженным взглядом.
Еще он был наделен редкостным даром запоминать свои ощущения во время сна и понимать причину пробуждения, поэтому в ту ночь, даже не задумываясь, он мог сказать наверняка, что проснуться его заставило не обычное для ветреной ночи дребезжание покачивающихся проводов, а звуки, издаваемые движущимся человеком.
Для сравнительно небольшого дома комната Леона была весьма просторной, и все равно он постоянно жаловался на духоту и твердил, что ему не хватает воздуха, поэтому не только окна, но и дверь здесь тоже была приоткрыта… Он очень выразительно посопел, изображая спящего человека, потом пробормотал что-то нечленораздельное, будто спросонья, и повернулся на бок. Однако едва закончив этот неуклюжий разворот, он молниеносно и бесшумно выпрыгнул из кровати и выпрямился, поддерживая рукой тесемку пижамы.
Манфред и Пуаккар на выходные уехали, поэтому во всем доме он был один… Леон был рад этому, предпочитая разбираться с такими ситуациями в одиночку.
Чуть склонив голову набок, он замер и через какое-то время вновь услышал подозрительный шум. Звук последовал сразу за свистом ветра, который мог бы заглушить его. Это был скрип. Лестница в их доме издавала семь различных скрипов. Такой скрип могла издавать только вторая ступенька снизу. Леон накинул халат и, поискав босыми ногами тапочки, выскользнул на лестничную площадку и включил свет.
Внизу на лестнице стоял человек. Его преисполненное страха, удивления и ненависти желтое чумазое лицо было обращено к Леону.
– Выньте руку из кармана или я выстрелю вам в живот, – хладнокровно произнес Леон. – Вы будете умирать четыре дня, проклиная каждую минуту.
На середине лестницы стоял не шевелясь еще кто-то, невысокий и тонкий. Видно, ужас парализовал человека. Но, когда Леон направил ствол браунинга в его сторону, человек вжался в стену и взвизгнул.
Леон улыбнулся. Последний раз он встречал женщину-вора много лет назад.
– Повернитесь оба, и спускайтесь, – приказал Леон. – Попытаетесь бежать – я выстрелю.
Они повиновались, мужчина пошел вниз, набычившись, а девушка на подкашивающихся ногах.
Через какое-то время они оказались на первом этаже.
– Налево, – сказал Леон, быстро подошел к мужчине, ткнул ствол ему в спину и запустил руку в карман его пиджака. Вынул оттуда короткоствольный револьвер и положил к себе в карман халата. – Входите в комнату. Выключатель слева, зажгите свет. – Войдя вслед за ними в маленькую гостиную, Леон закрыл за собой дверь. – Теперь садитесь. Оба.
Мужчина для него не представлял загадки: типичный тюремный завсегдатай, неправильные черты лица, нездоровый вид – недалекое существо, которое короткие промежутки жизни на свободе проводит в ожидании следующего заключения.
Его спутница молчала, и пока она не начала говорить, Леон не мог отнести ее к той или иной категории.
– Прошу нас простить… Это все моя вина, – наконец произнесла она, и Леон облегченно вздохнул.
Голос образованного человека. Такой голос можно услышать на Бонд-стрит, таким голосом велят шоферу ехать в «Ритц».
Она была симпатичной, впрочем, большинство женщин казались Леону симпатичными, что говорило о его рыцарской натуре. Карие глаза, нежный изгиб бровей, яркие чуть припухлые губы. Нервные белые и ровные пальцы с хорошим, но броским маникюром то сжимались, то разжимались. На одном из пальцев багровел след от широкого кольца.
– Этот человек ни в чем не виноват, – негромко произнесла она. – Я наняла его. Один мой… друг когда-то помог ему, на прошлой неделе он снова пришел, и я попросила его сделать это для меня. Поверьте, это правда.
– Вы попросили его забраться в мой дом?
Она кивнула.
– Если бы вы отпустили его… я бы смогла с вами поговорить… и чувствовала бы себя спокойнее. Он совершенно ни в чем не виноват, поверьте. Вся вина лежит на мне.
Леон выдвинул ящик маленького письменного стола, достал лист бумаги и штемпельную подушечку и поставил их перед небритым спутником девушки.
– Приложите пальцы к подушечке потом к бумаге.
– Зачем это? – хриплым голосом с подозрением спросил мужчина.
– Мне нужны ваши отпечатки пальцев на тот случай, если вы мне понадобитесь. Пошевеливайтесь.
С неохотой вор подчинился, оставил отпечатки сначала одной руки, потом другой. Леон осмотрел их и остался доволен.
– Ступайте сюда.
Он вывел непрошеного гостя в прихожую, открыл дверь, выпустил его на улицу и вышел следом.
– Нельзя разгуливать по ночам с пистолетом, – сказал он и коротким, но мощным ударом в челюсть сбил человека с ног.
Поднимаясь, тот жалобно всхлипнул:
– Это она меня заставила взять его.
– Значит, ее благодарите за этот удар, – бросил Леон, после чего спросил у мужчины имя и, услышав в ответ простое «Джон Смит», захлопнул дверь.
Когда он вернулся, девушка, расстегнув плотное пальто, сидела в кресле, бледная, но спокойная.
– Он ушел? Как хорошо! Вы ударили его? Я услышала звук. А что вы обо мне думаете?
– И за тысячу фунтов не согласился бы я провести эту ночь в другом месте! – искренне сказал Леон.
Лишь на какую-то долю секунды лицо ее озарилось улыбкой.
– Как, по-вашему, почему я пошла на этот безумный, глупый поступок? – тихо спросила она. Леон покачал головой.
– Это именно то, чего я не понимаю. Никаких серьезных дел мы сейчас не ведем, всякие загадочные документы, о которых говорится в газетных сенсациях, – сплошная выдумка. Могу только предположить, что мы чем-то обидели вашего друга… любовника, отца, брата…
Леон заметил тень улыбки, которая появилась и тут же исчезла с ее лица.
– Нет, это не месть. Вы не сделали ничего плохого ни мне, ни моим близким. И никакие секретные документы меня не интересуют.
– Значит, это не месть и не ограбление. Признаюсь, я в недоумении!
Леон ослепительно улыбнулся, и на этот раз она заговорила напрямую.
– Я расскажу вам все. И начать мне нужно с того, что меня зовут Лоуис Мартин. Мой отец – сэр Чарлз Мартин, хирург, и через три недели я выхожу замуж за Джона Ратленда, майора южноафриканской полиции. Поэтому я пробралась в ваш дом.
Леон был озадачен.
