– Вы что… э-э-э… искали тут свадебный подарок? – не без сарказма поинтересовался он.
К его удивлению, она кивнула.
– Именно за этим я и пришла, – сказала она. – Но я поступила очень глупо. Если бы я знала вас лучше, мне бы стоило просто прийти и попросить.
Девушка говорила, не сводя с Леона внимательных глаз.
– Хорошо, – сказал он, – и чем же вы хотите удивить своего жениха?
Очень медленно она произнесла:
– Золотой браслет с личным знаком.
Леона это признание удивило лишь тем, что девушка сказала правду. Он записал названные имена.
– Итак, золотой браслет, – повторил он и с вопросительной интонацией добавил: – Принадлежащий…
Она в нерешительности помолчала.
– Наверное, придется вам рассказать все… Я в ваших руках.
Он кивнул и с приятной улыбкой сказал:
– Еще как! Мне кажется, вам будет проще поделиться своей историей со мной, чем объясняться с полицейским инспектором.
Леон был само радушие, но она женской интуицией почувствовала в его тоне твердость, которая заставила ее содрогнуться.
– Майор Ратленд не знает, что я здесь… Он бы сошел с ума, если б узнал, что я пошла на такой риск.
И она рассказала Леону о том, как ее старший брат погиб на войне в Африке. Поначалу говорила она сбивчиво, но постепенно голос ее становился увереннее и тверже.
– …Вот так я и познакомилась с Джоном. Он тоже был в пустыне. А два года назад он написал из Парижа… Сообщил, что у него остались какие-то бумаги несчастного Фрэнка. Он нашел их в его карманах, когда… когда его убили. Естественно, папа попросил его приехать, и мы подружились, хотя папа и не одобряет… наш брак.
Она ненадолго замолчала, потом быстро заговорила:
– Отец против нашего брака, и мы скрываем ото всех, что собираемся пожениться. Видите ли, мистер Гонзалес, я достаточно состоятельна: мать оставила мне большое состояние. И Джон тоже будет богатым. Во время войны, будучи в плену в Сирии, Джон узнал о богатой золотой жиле. Он спас жизнь одному арабу, и тот в благодарность открыл ему место, где можно добыть много золота. Где это место искать, он написал на той маленькой золотой пластинке по-арабски. Но в конце войны Джон потерял ее и больше о ней не слышал, пока не прочитал в «Ивнинг геральд» о вашей находке. Бедный Джон ужасно расстроился, когда узнал, что его может опередить тот, кто сумеет расшифровать эту надпись. Я попыталась убедить его обратиться к вам и попросить вернуть браслет, но он и слушать меня не захотел. С каждым днем он расстраивался все больше, потерял спокойствие, стал нервным и раздражительным. Наконец я решилась и придумала этот безумный план. У Джона много знакомых среди преступников… Он ведь полицейский, и ему приходится иметь с ними дело. Он многим помог исправиться. Человек, с которым я сегодня пришла сюда, – один из них. Я сама разыскала его и попросила помочь мне проникнуть в дом и похитить браслет. Мы знали, что он хранится у вас под кроватью…
– Вы точно уверены, что идея проникнуть в этот дом принадлежит вам, а не майору Джону Ратленду.
Она снова помедлила с ответом.
– Он как-то в шутку упомянул, что можно было бы ограбить вас…
– И что сделать это должны вы, – любезно подсказал Леон.
Она старательно избегала его взгляда.
– Да, но он шутил… Он сказал, что меня никто не обидел бы и я могла бы сделать вид, что все это шутка. Я знаю, мистер Гонзалес, все это звучит очень глупо. Если бы об этом узнал мой отец…
– Вот именно, – резко сказал Леон. – И хватит об этом. Скажите, сколько у вас на банковском счете?
Девушка удивленно подняла на него глаза.
– Почти сорок тысяч фунтов, – сказала она. – Я недавно продала много ценных бумаг… Они были не очень-то прибыльными.
Леон улыбнулся.
– Очевидно, вам стало известно, куда можно вложить деньги с большей выгодой.
Она сразу поняла, что он хотел этим сказать.
– Вы ошибаетесь, мистер Гонзалес, – натянутым тоном произнесла она. – Джон позволяет мне вложить в свой геологоразведочный синдикат не больше тысячи… Он пока точно не знает, сколько ему не хватает, восемьсот фунтов или тысячи, но запретил мне вкладывать и пенсом больше. Завтра вечером он едет в Париж для подготовки экспедиции, а потом возвращается. Мы поженимся и поедем за ними.
Леон задумчиво нахмурил брови.
– Завтра вечером. Вы имеете в виду сегодня?
Она бросила взгляд на часы и рассмеялась.
– Да, конечно, уже сегодня, – сказала девушка, чуть подалась вперед и заговорила уверенным голосом: – Мистер Гонзалес, я так много слышала о вас и ваших друзьях! Я не сомневаюсь, что вы не выдадите нашу тайну. Если бы я была хоть чуточку умнее, я бы пришла к вам вчера и просто попросила вернуть браслет… Я бы даже хорошо заплатила, лишь бы Джон так не переживал. Скажите, еще не поздно?
Леон покачал головой.
– Поздно. Я оставлю его себе на память как сувенир. Господин журналист, написавший ту статью, упомянул, что теперь это часть моей коллекции… А я никогда не расстаюсь со своими историями. Кстати, когда вы хотите подписать чек?
Губы женщины дрогнули.
– Вы все еще считаете Джона мошенником? Я отдала ему чек еще вчера.
– На тысячу или на восемьсот?
– Это он сам решит, – ответила она.
Леон кивнул и встал.
– Не смею больше вас задерживать. Воровство, мисс Мартин, – занятие явно не для вас, и мой вам совет, в будущем постарайтесь держаться от этого занятия подальше.
– Так вы не отдадите меня полиции? – улыбнулась она.
– Пока что нет, – сказал Леон.
Галантно придержав дверь, он выпустил ее и постоял на пороге, наблюдая, как она перешла улицу, направилась к стоянке такси и села в последнюю свободную машину. После этого он закрыл дверь на задвижку и вернулся в кровать.
Будильник прозвенел ровно в семь. Леон встал в прекрасном настроении, предвкушая интересный, насыщенный работой день. С утра он позвонил в туристическое агентство и заказал билет до Парижа… В контору высокого комиссара от Южной Африки он решил не идти, посчитав изучение списков полицейских служащих излишней тратой времени. Однако Леон был человеком добросовестным, поэтому время до обеда провел на Треднидл-стрит, прогуливаясь невдалеке от «Северо-западного банка». И его усердие было вознаграждено: без четверти три он увидел майора Джона Ратленда, который вышел из такси, зашел банк и вышел оттуда за несколько минут до того, как большие двери закрылись. Майор – статный, подтянутый молодой мужчина с коротко подстриженными военными усами – кажется, был очень доволен собой.
Манфред вернулся к обеду, но Леон не стал ему рассказывать о ночном происшествии. Пообедав, он поднялся к себе, достал из стола автоматический пистолет, смазал маслом затвор и осторожно зарядил. Потом из небольшой коробочки достал глушитель и привинтил его к стволу. Положив оружие в карман плаща, он взял портфель и спустился вниз.
