– Но зачем, во имя всего загадочного, твоему «масса Виллу» понадобились коса и лопаты?
– Не знаю, и пусть меня черти к себе в преисподнюю утащат, если он сам это знает! Да только все это из-за жука проклятого, вот увидите.
Поняв, что Юпитер, у которого все мысли были заняты этим жуком, не сможет ничем мне помочь, я вошел в лодку, и мы отчалили. Дул свежий попутный ветер, и уже скоро мы высадились в небольшой бухточке к северу от форта Моултри; затем, пройдя две мили, достигли хижины. Прибыли мы примерно в три часа пополудни. Легран дожидался нас в необычайном волнении. Он так горячо и нервно стал жать мне руку, что я встревожился не на шутку, и мои опасения еще больше возросли. Он был пугающе бледен, а глубоко посаженные глаза его сверкали совершенно неестественно. Осведомившись первым делом о его здоровье, я, не зная, как продолжить беседу, спросил его, забрал ли он у лейтенанта Дж. своего жука.
– О да, – ответил он, густо краснея, – на следующее же утро. Ничто теперь не сможет заставить меня разлучиться с этим скарабеем. А вы знаете, Юпитер оказался прав насчет него.
– В чем именно? – спросил я с недобрым предчувствием.
– В том, что считает этого жука золотым, – ответил он с таким серьезным видом, что у меня упало сердце. – Этот жук принесет мне состояние, – продолжил он, радостно улыбнувшись. – С его помощью я верну утраченное родовое богатство. Так что не удивляйтесь, что я его так ценю. Раз уж судьба решила дать мне его в руки, мне остается только умело воспользоваться ее даром, и он выведет меня к золоту. Юпитер, принеси скарабея!
– Что, жука? Масса, я к этому жуку не прикоснусь… Сами его себе несите.
Легран встал и с важным, преисполненным достоинства видом принес жука, который находился в закрытом стеклянном сосуде. Действительно, жук был на редкость красив, и биологам тогда этот вид был еще не известен… Несомненно, с научной точки зрения, ценность его была неоспорима. На спинке у него красовалось три черных пятна, два круглых с одной стороны, и одно вытянутое – с другой. Поразительно твердые и гладкие надкрылья действительно сверкали, как настоящее полированное золото. Вес насекомого тоже был очень необычным. Увидев этого жука своими глазами, я не мог так уж строго судить Юпитера. Однако что заставило Леграна принять точку зрения негра, я, хоть убей, не мог понять.
– За вами я послал, – произнес он торжественным голосом, когда я закончил исследовать жука, – для того чтобы заручиться вашей поддержкой и помощью в достижении целей, указанных Провидением и жуком…
– Дорогой Легран, – воскликнул я, прерывая его, – вы явно нездоровы, вам нужно лечиться. Давайте, вы ложитесь, а я останусь с вами на несколько дней, пока вам не станет лучше. У вас лихорадка и…
– Проверьте мой пульс, – сказал он.
Я выполнил его просьбу и не обнаружил никаких признаков лихорадки.
– Но можно болеть и без лихорадки. Уж позвольте мне на этот раз дать вам совет. Во-первых, вы должны лечь в постель. Во-вторых…
– Вы ошибаетесь, – перебил он меня. – Я совершенно здоров, если не считать переполняющего меня возбуждения. Если вы действительно хотите мне помочь, помогите мне от него избавиться.
– И как же это сделать?
– Очень просто. Мы с Юпитером отправляемся в экспедицию на Большую землю в горы, и нам понадобится помощь человека, на которого мы могли бы положиться. Вы – единственный, кому мы доверяем. Независимо от того, чем экспедиция закончится, успехом или провалом, мое возбуждение оставит меня.
– Я с радостью окажу вам любую помощь, – ответил я. – Но не хотите ли вы сказать, что этот чертов жук имеет какое-то отношение к вашей экспедиции?
– Самое непосредственное.
– В таком случае, Легран, я не собираюсь участвовать в этой бессмысленной затее.
– Как жаль… Действительно, очень жаль… потому что тогда нам придется справляться одним.
– Справляться одним! Нет, вы точно сошли с ума!.. Но, погодите… Как долго, по-вашему, продлится ваша экспедиция?
– Возможно, всю ночь. Мы выходим немедленно и вернемся, скорее всего, с восходом.
– И вы клянетесь честью, что, когда этот ваш каприз будет удовлетворен, и все это дело с жуком (Боже правый!) закончится, вы вернетесь домой и неукоснительно выполните все предписания, которые я дам как ваш врач?
– Да. Клянусь. А теперь в путь. Время не ждет!
С тяжелым сердцем я вышел из хижины вслед за своим другом. В путь мы двинулись около четырех часов – Легран, Юпитер, собака и я. Косу и лопаты нес Юпитер по собственному желанию: мне кажется, больше из страха доверить эти орудия своему хозяину, а не из вежливости или старательности. Настроение его не изменилось, и единственные слова, которые слетали с его уст в течение всего путешествия, были: «Этот проклятый жук». Мне было доверено нести пару потайных фонарей, а сам Легран нес жука, привязанного к концу тонкой бечевки, которого на ходу поворачивал то в одну, то в другую сторону с видом заправского фокусника. Глядя на это последнее очевидное доказательство помутнения рассудка моего друга, я не мог сдержать слез. Тем не менее я посчитал, что будет разумнее до поры до времени потворствовать его фантазиям, хотя бы до первого подходящего случая, когда понадобится применить какие-нибудь более энергичные меры воздействия. Пока же я осторожно пытался выяснить у него, какова цель нашей экспедиции. Зря старался – добившись от меня согласия сопровождать его, он, похоже, утратил всякое желание поддерживать какие бы то ни было разговоры и на все мои вопросы отвечал лишь: «Посмотрим!»
Пролив мы пересекли на плоскодонке и, высадившись на Большой земле, двинулись в северо-западном направлении через дикие и пустынные земли, где, похоже, никогда не ступала нога человека. Легран уверенно вел нас за собой, останавливаясь лишь ненадолго, для того чтобы свериться с какими-то одному ему известными ориентирами, которые, должно быть, запомнил, побывав здесь прежде.
Так продолжалось примерно два часа, пока на закате мы не добрались до мест более унылых и неприветливых, чем все, что мы видели до сих пор. Это была равнина у подножия казавшейся неприступной горы, густо поросшей деревьями до самой вершины и усеянной огромными валунами, которые лежали прямо на земле, будто готовые в любую секунду скатиться в долину. Многие держались на месте только потому, что упирались в деревья. Длинные ущелья, тянущиеся во всех направлениях, придавали картине еще больше строгой торжественности.
Естественная платформа, на которую мы стали карабкаться, была сплошь покрыта зарослями ежевики, и вскоре стало понятно, что без косы нам их не преодолеть. Поэтому Юпитер по указанию хозяина начал прокладывать нам путь к гигантскому тюльпановому дереву, росшему среди десятка дубов, но превосходившему их и все остальные деревья, которые мне когда-либо приходилось видеть, красотой кроны и ствола, размахом ветвей и царственным величием общего вида. Когда мы достигли дерева, Легран повернулся к Юпитеру и спросил, сможет ли он взобраться на него. Старика этот вопрос, похоже, удивил. Несколько секунд он молчал, потом приблизился к стволу и, внимательно осматривая его, обошел вокруг. Затем просто сказал:
