Психоз или психопатия?
В обычной жизни мы весьма вольно обращаемся с психиатрическими терминами и легко связываем слово «психопат» со словами «психоз» и «психовать». Из-за этого может сложиться впечатление, будто психопат – это человек легко возбудимый и психически неуравновешенный. Чтобы избежать путаницы, немного проясним понятия.
Психоз – сильное нарушение психической деятельности, приводящее к тому, что человек теряет связь с реальностью. Это может вызвать аффекты, галлюцинации, бред и разные нарушения поведения, а иногда и агрессию. Психоз сам по себе не заболевание, а лишь проявление разных заболеваний (таких как шизофрения или биполярное расстройство). Из этого состояния можно выйти, купировав его лекарствами, оно временное и не является частью личности человека. Больной, сделавший что-то плохое в состоянии психоза, признается невменяемым. Классический пример психоза в кино – герой Джека Николсона в фильме «Сияние». В начале фильма он вполне адекватный (хоть и не очень приятный) человек, но ближе к концу начинает пьянствовать с мертвецами в несуществующем баре, а потом пытается зарубить топором жену.
И если психоз – симптом, то психопатия – уже неизлечимая болезнь. Психопат остается таковым на протяжении всей жизни. Его мировосприятие в какой-то степени искажено, но его нельзя считать больным в традиционном смысле слова: он проявляет выдержку и хладнокровие в стрессовых ситуациях и всегда осознает, что делает, – даже если действует импульсивно. Такие люди, совершив преступление, признаются вменяемыми в суде и часто кажутся воплощением нормальности в обычной жизни. Эми Данн из фильма Дэвида Финчера «Исчезнувшая» целый год мирно живет с мужем, потихоньку готовя ему ловушку на пятилетие их свадьбы. Она делает это разумно и организованно – составляет список необходимых пунктов и вычеркивает их по одному в перерывах между хлопотами по хозяйству. Ее поведение не вызывает подозрения ни у мужа, ни у соседей – хотя такой подход к решению проблем в супружеских отношениях сложно назвать нормальным.
Разумеется, сейчас мы приводим крайние случаи деструктивного поведения – просто потому, что на ярких примерах удобнее показывать разницу в «почерках». Не стоит судить по ним обо всех пациентах. Человек в психозе может разговаривать с Богом или считать шкаф из IKEA дверью в Нарнию, но при этом вести себя тихо и не проявлять агрессии, а человек с антисоциальным расстройством может всю жизнь быть законопослушным гражданином и ни разу не поднять ни на кого руку.
«Нравственное помешательство»
Драматические перемены в лечении психических расстройств удивительным образом совпали по времени с Великой французской революцией. В 1792 г. монархия пала, а добросердечный психиатр Филипп Пинель, став врачом психиатрического госпиталя Бисетр, в буквальном смысле освободил умалишенных от оков
{450} – до этого их держали в цепях, в помещениях, похожих на тюремные. Пациенты начали выздоравливать намного чаще, а Пинель, наблюдая за подопечными, подметил интересный вариант психического расстройства – «манию без делирия»
{451}. Такие больные сохраняли ясность сознания и адекватное восприятие окружающего мира, но испытывали непреодолимую тягу к насильственным или просто порочным действиям. Человек с подобным расстройством мог вести с вами непринужденную светскую беседу, а под конец пырнуть ножом. Случай в Ростове в 2013 г., когда спор из-за философии Канта закончился потасовкой и стрельбой
{452}, Пинель вполне мог бы классифицировать как «манию без делирия».
Последователи психиатра на протяжении XIX в. продолжали изучать вопрос, и постепенно стало ясно, что корни такого «безумия без безумия» лежат в структуре личности и поэтому плохо поддаются лечению. Слово «психопатия», впервые появившись в 1888 г., стало обозначать то, что сейчас психиатры называют расстройством личности, – стойкую патологию, которая заложена в самом характере человека, затрагивает разные сферы его жизни и приводит к социальной дезадаптации. Это глубинное искажение картины мира, где непродуктивные, а иногда и разрушительные модели мышления и поведения считаются нормой, потому что человек привык к ним с раннего детства
{453}.
Параллельно к идее врожденной дезадаптации пришли криминологи – стало ясно, что далеко не все преступления можно объяснить плохим воспитанием, социальной неустроенностью и несовершенством законодательства. Появилась гипотеза о том, что «плохие» люди изначально устроены – на уровне и психологии, и физиологии – не так, как «хорошие», что это в каком-то смысле отдельная порода людей. «Внезапно, однажды утром мрачного декабрьского дня, я обнаружил на черепе каторжника целую серию ненормальностей… аналогичную тем, которые имеются у низших позвоночных. При виде этих странных ненормальностей – как будто бы ясный свет озарил темную равнину до самого горизонта – я осознал, что проблема сущности и происхождения преступников была разрешена для меня»
{454}, – писал итальянский криминолог Чезаре Ламброзо в 1870-х гг. Ламброзо переусердствовал в проведении параллелей между психотипом и фенотипом – он предлагал распознавать преступников по комплекции и чертам лица (в 1913-м английский криминолог Чарльз Горинг проверил
{455} эту гипотезу, сравнив физические характеристики преступников, студентов, военнослужащих и учителей, и не обнаружил никаких различий). Но многие годы спустя нейробиологи подтвердят, что склонность к антисоциальному поведению связана в том числе и с особенностью анатомии мозга.
В 1941 г. американский психиатр Херви Клекли в книге «Маска здравомыслия» (The Mask of Sanity) впервые обрисовал типичный образ психопата в современном представлении – безэмоционального, безответственного и аморального, но при этом неплохо адаптированного к жизни в социуме индивида
{456}. С подачи Клекли психопатами стали называть не просто всех тех, кто страдает какими-либо расстройствами личности, а их специфическую и наиболее опасную для окружающих категорию. На примере 15 реальных кейсов Клекли попытался разобраться в том, как устроен внутренний мир таких людей. Он пришел к выводу, что в основе расстройства лежит нейробиологическая патология, лишающая людей способности испытывать глубокие, настоящие эмоции. Психопаты компенсируют этот изъян, научившись в совершенстве имитировать «нормальное» поведение, но эмоциональный дальтонизм не позволяет им по-настоящему наладить контакт с окружающими. Эгоизм и импульсивность в сочетании с практически полным отсутствием страха, стыда и раскаяния часто толкают этих людей на антисоциальные поступки, при этом они выглядят безобидно и редко внушают подозрения.
