Мы осознаем, что я нахожусь здесь сегодня в том числе и для того, чтобы объяснить, почему мы принимаем те или иные меры. И я продолжу поступать так же. Уверен, все мои коллеги отдают себе полный отчет в том, какой ответственностью наделил нас Конгресс. Я верю в то, что мы придерживаемся принципов Конституции Соединенных Штатов еще тверже, чем любой другой гражданин нашей страны.
Последнее выступление Гринспена перед Комитетом по финансовым услугам состоялось 20 июля 2005 года. На этот раз я активно расспрашивал его о том, какие обстоятельства могли бы заставить его пересмотреть свое отношение к использованию золота в денежной системе. Предваряя вопрос, я указал на то, что центральные банки все еще хранят золото, очевидно потому, что оно действительно выступает в качестве валютной ценности. Никаких других товаров они не держат, даже несмотря на то, что золотом торгуют уже много лет, Международный валютный фонд и центральные банки по-прежнему имеют большие золотые запасы.
Рон Пол: Даже вы в 1960-х годах указывали на то, что бумажно-денежная система создается для конфискации богатств… Не является ли существующая сегодня бумажно-денежная система прикрытием для невыполнения долговых обязательств? И разве не по этой причине люди не хотят покупать казначейские векселя, ведь выплаты по ним будут производиться уже более дешевыми долларами?..
Наряду с этим мне хотелось бы задать вопрос непосредственно по поводу золота… На сегодняшний день бумажные деньги, казалось бы, вполне нормально выполняют свои функции, но если бумажно-денежная система окажется несостоятельной, в какой ситуации мы окажемся? Что будет признаком того, что пришло время подумать о возвращении к золотому стандарту?
Алан Гринспен: Вы говорите, что центральные банки, то есть руководящие денежно-кредитные учреждения, владеют золотом. Да, Соединенные Штаты имеют большие золотые запасы. А зачем нам нужно золото? Ответ проистекает из самого вопроса, который вы подняли: в частности, со временем в бумажно-денежной системе возникают определенные проблемы, которые, я думаю, вы обозначили корректно, подобные тем, с какими мы столкнулись в 1970-х. Хотя идея о том, что это происходит в результате махинаций или заговоров, в большей степени умозрительна, чем реальна, насколько я могу судить, помня те события. Скорее, к проблемам привели наши ошибки.
Как я уже заявлял, отвечая на подобный вопрос, центральные банки в конце 1970-х годов начали осознавать, насколько опасным фактором является инфляция. И да, с конца 1970-х центральные банки в целом стали действовать так, как будто мы живем в эпоху золотого стандарта. В самом деле, сокращение объема ликвидности, которое произошло в результате разнообразных мер, принятых руководящими денежно-кредитными учреждениями, явно свидетельствует о том, что мы осознаем, до какой степени избыток ликвидности порождает инфляцию, которая, в свою очередь, подрывает экономический рост. Итак, вопрос заключается в следующем: даст ли нам возвращение к золотому стандарту какие-либо преимущества? А вот ответ: я так не думаю, поскольку мы и без того действуем так, как будто он существует. Нужно ли было задаться этим вопросом еще в 1971 году, как вы уверяете? Да. Как вы помните, золото стоило 800 долларов за унцию. Мы тогда столкнулись с невероятными расхождениями, процентные ставки резко выросли, система казалось очень нестабильной, нам необходимо было что-то предпринять, и мы это сделали. Пол Волкер, как вы наверняка помните, вступив в должность в 1979 году, наложил очень жесткие ограничения на кредитную экспансию. И это имело долгосрочные последствия, из чего мы извлекаем пользу по сей день.
Итак, я считаю, что система центральных банков осознает угрозы, связанные с бумажными деньгами, вследствие чего мы действуем так, как будто эта система опирается на реальные резервы.
Итак, складывается впечатление, что только высокий рост потребительских и оптовых цен может заставить Гринспена пересмотреть свое отношение к золотому стандарту. Тем временем я полагаю, что многие центральные банки разных стран мира и МВФ будут делать ставку на золото. Сейчас же мы наблюдаем следующую ситуацию: банки тех западных стран, которые привыкли жить не по средствам, продают золото, а страны, ориентированные на развитие, его покупают.
Что же касается утверждения о том, что центральные банки действуют так, как будто золотой стандарт существует, события 1990-х, которые в 2008 году привели к началу катастрофы, доказывают обратное.
Идеи, с которыми Гринспен выступал в 1966 году, существенно отличаются от его воззрений и политики на посту председателя Совета управляющих Федеральной резервной системы. Однажды в частной беседе он признал, что разделяет некоторые взгляды Мюррея Ротбарда, но не высказал никаких ценностных суждений. Возможно, под благотворным влиянием Ротбарда Гринспен и написал свою замечательную статью про золото и свободу.
В какой-то мере его слова удивительны. В период своего пребывания на посту председателя ФРС он бесконечно, в ответ на каждую коррекцию и каждый политический кризис, прибегал к искусственному увеличению массы денег, не обеспеченных товарами. И после этого он утверждает, что осознает опасность избыточной ликвидности, которая ускоряет инфляцию. Сейчас, в разгаре, пожалуй, величайшей в истории экономической коррекции, Гринспен продолжает отрицать тот факт, что он внес самый существенный вклад в этот кризис. Я бы сказал, что ему так никогда и не удалось приблизить ту мечту, в осуществимости которой он нас уверял, – когда бумажные деньги смогут заменить золото благодаря мудрой политике центральных банков. История покажет, что эта цель недостижима и любые изощренные меры по управлению бумажными деньгами лишь отсрочивают наступление коррекции и вместе с тем создают благоприятные условия для роста финансовых пузырей. Этим и объясняется кризис, с которым мы столкнулись сегодня.
Стараниями многих либертарианцев укоренилось мнение о том, что Гринспен искренне придерживается идеалов либертарианства и, когда придет время, будет бороться за идею обеспеченных денег и свободу. Я никогда так не считал и со временем убедился в том, что Гринспен руководствовался именно прагматизмом, той самой философской позицией, которую ненавидела Айн Рэнд. 24 октября 2008 года он посетил собрание Комитета палаты представителей по надзору и правительственной реформе, где его тепло приветствовали как «безупречного» экс-председателя ФРС. Там он произнес свое заключительное слово.
Его выступление по большей части прозвучало как попытка отстоять свою репутацию и оправдать оплошности, совершенные им на посту председателя ФРС. Это была очень трогательная речь. Он отметил, что компьютерные программы, которые использовались для составления экономических прогнозов, оказались далеко не идеальными. Единственной причиной увеличения долга был чрезмерный спрос на этот долг, а не последствия политики Федеральной резервной системы. Кульминацией его выступления стало признание того, что он действительно совершил ошибку и что регулирование рынка в самом деле было недостаточным. Иначе говоря, нужно было создать еще более благоприятные условия для неэффективного инвестирования и компенсировать это введением дополнительных инструментов государственного регулирования. Когда его выступление подходило к концу, я мог сделать лишь один вывод: Гринспен – не Джон Голт
[59].
