Бен Бернанке: Конгрессмен, я с вами согласен. Экономический рост не вызывает инфляцию; что ее вызывает, так это состояние денежной сферы, финансовые условия, которые стимулируют расходы, растущие быстрее, чем общая производительность экономики. Все, что стимулирует экономический рост, будь то более высокая производительность, увеличение трудовых ресурсов и другие факторы, – явления позитивные. Они сокращают инфляцию.
Рон Пол: Не считаете ли вы, что нынешнее превышение расходов над доходами, которое вы способны контролировать, накладывает обязательства на ФРС соответствующим образом управлять финансовой политикой, регулировать процентную ставку, а может, даже пойти на такой шаг, как сокращение прироста денежной массы?
Бен Бернанке: В краткосрочном плане мы с помощью своей кредитно-денежной политики способны приспособиться к условиям фискальной политики, какими бы они ни были. Я думаю, вопросы, связанные с бюджетом и налогообложением, важнее в долгосрочной перспективе, поскольку у нас есть долгосрочные обязательства, например по социальным выплатам. Мы еще не сталкивались с ситуациями в налоговой сфере, которые послужили бы нам препятствием в краткосрочном управлении кредитно-денежной политикой.
Подозреваю, что Бернанке несколько нервничал во время этого разговора и слишком часто уходил от тем, в которых он, безусловно, прекрасно разбирается. Меня поразило, что обсуждение таких технических вопросов на публике как будто бы застало его врасплох и то, как он старался выйти за рамки клише об устойчивых темпах и тому подобном. Наконец, он сделал вывод, который мы и ожидали услышать от верного приверженца денежной экспансии: какой бы неблагоприятной ни была налогово-бюджетная ситуация, для ФРС ничто не станет преградой.
Вот еще одна знаменательная беседа от 18 июля 2007 года, в ходе которой я попытался предупредить его об опасностях текущей политики и о грядущем кризисе.
Рон Пол: Я вижу определенную иронию в том, что Федеральная резервная система полностью контролирует предложение денег, тогда как защищать ценность доллара должно Министерство финансов. Складывается впечатление, что вы тоже в какой-то мере несете ответственность за ценность доллара.
Мой вопрос касается ВВП. В первом квартале показатели ВВП были не совсем благоприятными. Рост ВВП составил менее одного процента [в годовом исчислении]. Прирост населения у нас составляет около полутора процентов в год. Таким образом, если совокупное богатство разделить на население, в результате мы получим отрицательные темпы роста. Не объясняет ли это отчасти, почему некоторые ощущают какое-то неблагополучие в экономической жизни? Не этим ли вызваны некоторые наши проблемы?
Бен Бернанке: Конгрессмен, таким стал лишь один квартал. Много разных временных факторов сдерживали рост ВВП в этот период, включая ликвидацию денежного навеса, о которой я говорил ранее, резкое (сезонное) колебание сальдо нашего торгового баланса и временное сокращение федеральных расходов на оборону. Разумеется, сейчас ситуация меняется, и я думаю, что во втором квартале рост ВВП может составить порядка трех процентов. За первое полугодие в целом мы получим более здоровые темпы роста.
Рон Пол: У нас негативные показатели по норме сбережений. Если бы мы жили в условиях настоящего капитализма, это был бы очень и очень серьезный повод для беспокойства, поскольку у нас не было бы сбережений и капиталов для инвестирования. Наша же денежная система позволяет принимать определенные контрмеры. Для получения капитала мы можем создавать кредиты и деньги просто из воздуха, при этом скрадывая стоимость своей валюты. Мы занимаемся этим уже довольно долго, так что этот процесс можно продолжать, но это и есть инфляция.
Кроме того, мы способны совершать внешние заимствования без лишних затрат, поскольку мы владеем резервной валютой мира и можем экспортировать свою инфляцию. Но как долго мы еще сможем дурачить весь остальной мир? Как долго мы еще протянем с шестипроцентным дефицитом текущего баланса, если наш производительный труд базируется за границей? Я, как и выступающий, который говорил о том, что производство все больше перемещается за рубежи Соединенных Штатов, отмечу, что нам это аукнется. Разве мыслимо и дальше жить на деньги и кредиты, создаваемые из ничего? А именно так и происходит, и не нужно даже пытаться оспорить это. Мне кажется, нам пора уже браться за дело, по-настоящему копить, по-настоящему инвестировать, по-настоящему работать.
Я считаю, что многие наши проблемы являются прямым следствием нашей финансовой системы, которая мешает делать сбережения, поощряет эксплуатацию, поскольку доверие к доллару все еще велико (хотя оно с каждым днем снижается). Полагаю, нам придется столкнуться с последствиями и ощутить их тяжесть на собственной шкуре.
Бен Бернанке: Во-первых, наши национальные сбережения включают в себя сбережения корпораций и частных лиц. Если их сложить, вы получите положительное число, так что в Соединенных Штатах есть некоторые чистые накопления. Но вы, конгрессмен, абсолютно правы в том, что мы во многом полагаемся на внешние займы, из-за чего имеем дефицит текущего баланса. Я думаю, эта схема еще вполне жизнеспособна, поскольку иностранцы весьма заинтересованы в приобретении американских активов. У нас очень глубокие и ликвидные финансовые рынки.
Однако я соглашусь с вами еще и в том, что эту ситуацию нельзя считать устойчивой в долгосрочном плане и нам необходимо работать над постепенным снижением дефицита текущего баланса. В ответе на предыдущий вопрос я уже говорил о важности структурных изменений: нам нужно увеличивать сбережения здесь, в Соединенных Штатах, больше внимания обращая на наш внутренний спрос вместе с нашими торговыми партнерами.
Рон Пол: Вы действительно говорили о том, что первостепенной проблемой считаете инфляцию, что подтверждает, что вас эта тема беспокоит. Повторюсь, инфляция – это денежный феномен, и мы вынуждены с ней существовать.
Война неблагоприятно сказывается на состоянии валюты и не способствует снижению цен. Сложно найти в истории пример, когда бы война не вызывала инфляцию, поскольку даже в древности государства обрезали края монет, снижая их реальную ценность, и шли на другие подобные меры. Они тем самым обесценивали деньги, потому что людям, как правило, не хочется платить за войны. В семидесятых мы столкнулись с последствиями политики пушек и масла. Теперь они возникли снова, и складывается впечатление, что мы легко можем вновь попасть в семьдесят девятый и восьмидесятый годы. Допускаете ли вы возможность долларового кризиса, подобного тому, который произошел в 1979 и 1980 году?
Бен Бернанке: Основная задача Федеральной резервной системы – поддержание низкой и стабильной инфляции, и я уверен, что мы будем выполнять ее и впредь.
Рон Пол: Вы не ответили на вопрос, допускаете вы или нет такую проблему.
Бен Бернанке: Я не допускаю возможности повторения ситуации 1979–1980 годов.
Рон Пол: Наверное, вы скрестили пальцы. Хорошо. Спасибо.
Очевидно, скрещенные пальцы не помогли. Несколько раз в приведенном выше разговоре Бернанке говорил о том, что он прогнозирует безоблачное будущее: растущая экономика и никаких особенных проблем. Обратите внимание, что этот разговор состоялся за две недели до краха хедж-фонда Bear Stearns и за год до краха всей американской финансовой системы. Все проблемы, говорил Бернанке, исцелят наши ликвидные финансовые рынки. Почему сегодня кто-то принимает его мнение всерьез, для меня загадка. Наконец, он признался в том, что считает государственные расходы источником экономического роста – у консервативных кейнсианцев есть такое странное убеждение в том, что если ограбить одних людей и отдать награбленное другим, вы каким-то магическим образом создадите процветание.
