Всевозможное добро: шкуры, зерно, сушеный виноград, поташ – плыло на этих арбах в портовый город Бургас, а оттуда по морю в Стамбул или в другие заморские страны.
Никто не обращал внимания на озабоченных путников – молодого стройного мужчину и девушку, торопливо вздымавших ногами дорожную пыль. В полдень они остановились на высоком перевале, откуда открывался вид на широкую долину, где раскинулось село с красными черепичными и серыми камышовыми кровлями.
– Это и есть Рудник, – сказала Марийка. – А вон и усадьба спахии!
Каменный дом, окруженный хозяйственными постройками и высокой каменной стеной, издалека походил на крепость. В действительности же это была обычная усадьба турецкого спахии, построенная руками райя – крепостных крестьян. Однако толстые стены домов, конюшен и других построек надежно защищали хозяина от внезапного нападения и, в случае необходимости, могли выдержать осаду отряда гайдуков.
Дубовые ворота оказались на замке, и Арсен стал стучать в них кулаком. Сначала со двора послышался собачий лай, а потом в калитке открылось небольшое окошко, и в нем показались взлохмаченный чуб и сонное лицо сторожа.
– Что за люди? Кого вам? – моргнул он круглым совиным глазом.
– Мы хотим видеть хозяина, – сказал Арсен и сунул в окошко серебряную монету. – Впусти, пожалуйста, добрый человек.
Ворота открылись, и Арсен с Марийкой вошли в просторный двор.
– Прошу сюда, на скамейку, – поклонился турок. – Подождите, пока я узнаю, захочет ли хозяин допустить вас пред светлые очи.
Вскоре он вернулся и повел Арсена в маленькую комнатку. Посредине стоял низенький столик, вокруг него желтели пухлые шелковые подушки.
– Пусть ага подождет здесь, – произнес старик. – Хозяин сейчас выйдет.
Он отклонил тяжелый ковер, заменявший двери, и скрылся за ним. Через несколько минут в комнату вошел пожилой, с желтым обрюзгшим лицом спахия и сонно взглянул маленькими глазками на чужестранца.
– Да будет небо милостивым к тебе, высокочтимый Сараджоглу-ага, – поклонился Арсен. – Извини, что тревожу в такое время, когда правоверным положено отдыхать.
Спахия равнодушно кивнул головой и протянул гостю мягкую холодную руку. Гость пожал ее с отвращением, как скользкую жабу.
– Мне сказали, что у тебя ко мне дело, – глухо произнес турок, отступая на шаг.
– Да, высокочтимый ага. Я слышал, что ты продаешь невольников…
– Глупости! Кто-то набрехал тебе. Я сам купил бы десятка два невольников. Молодых, конечно. Старых у меня достаточно.
– А я купил бы старого. Мне как раз старый и нужен.
Спахия почмокал толстыми губами, что-то соображая. Потом сказал:
– Если тебе не дают покоя лишние деньги, то я могу выручить от такой беды. Есть у меня несколько старых кляч.
– Нельзя ли посмотреть на них?
– Отчего ж? Пошли.
Они вышли во двор.
Спахия хлопнул в ладоши. Подбежал сторож; стоявший в сторонке у дверей дома.
– Выпусти этих бездельников, – приказал ему хозяин.
Сторож брякнул ключами у каменного подвала.
– Выходите! Вы! – крикнул он, сняв замок.
Арсен вздрогнул. Давно ли и он ночевал в такой же вонючей холодной яме? Давно ли и на него так же кричали, как на скотину?
Из подвала раздался звон кандалов, стоны. По крутым ступеням поднимались грязные, седые, худые, желтые, как мертвецы, люди и, щурясь от яркого солнечного света, становились в ряд перед хозяином.
– За этих дорого не возьму, – проскрипел спахия. – Покупай!
Арсен напряженно всматривался в незнакомые лица. Кто же из них Нестор Сирко? Люди угрюмо смотрели на спахию и чудаковатого купца, пожелавшего почему-то купить их – живых мертвецов.
– Будьте здоровы, земляки! – поздоровался взволнованный Арсен.
– Здоров будь и ты, земляк! – вразнобой ответили те.
– Нет ли, случаем, среди вас Нестора Сирка?
– Нестора Сирка? – удивились невольники. – Кто ж ты такой, добрый человек? Откуда Нестора знаешь?
Арсен понимал взволнованность и радость невольников, которые, может, впервые за многие годы услышали родную речь из уст свободного человека. Тем не менее никто не ответил на прямой вопрос, и это встревожило его.
– Да отвечайте же, когда вас спрашивают! – закричал он рассерженно.
– Нет его среди нас, – тихо ответил один.
– Нет? А где же он?
– Хозяин продал его… На галеры, говорят…
– Продал? Когда?
– Несколько недель назад. Ходят слухи, что султан войну готовит и ему нужны на галеры гребцы. Всех молодых, да и немолодых, но еще сильных невольников забрали посланцы султана. И Нестор угодил туда. Хотя ему и за пятьдесят, но он еще крепкий.
Арсен помрачнел. Все его надежды о счастливом завершении опасных приключений, которые он лелеял в последнее время, сразу развеялись как дым. Придется возвращаться домой, не выполнив до конца наказа кошевого.
– Может, знаете, куда его погнали? – спросил тихо.
– Где там! – ответил седобородый дед с черными, как угли, глазами. – Погнали – да и конец… Сам спахия не знает куда… – Дед пристально вглядывался в Звенигору. Потом тихо спросил: – А ты, часом, не выкупать ли Сирка приехал?
– Да, – безнадежно махнул рукою Арсен.
Невольники сразу зашумели:
– Так выкупи нас!
– Сынок, век будем Бога молить за тебя!
– Все хозяйство отдам тебе, как прибудем домой!..
Как сговорившись, несчастные упали перед ним на колени. Арсен оторопел. Растерянно взглянул на спахию.
– Что это они? – спросил тот.
– Просят, чтобы выкупил их.
– Ну, и что же ты решил? – усмехнулся спахия. – Видишь, какой товар? Не хочешь покупать? Для меня они – лишние рты. Не в коня корм… Работы от них – как от козла молока! В пору вешать или топить, проклятых!.. Но не надейся, что продам дешево. Вижу, они тебе для чего-то нужны…
Невольники, вероятно, улавливали, о чем идет речь, – при последних словах хозяина взмолились:
– Выкупи нас, добрый человек! Выкупи!..
– Нестора все одно не найдешь, а мы тоже христиане, земляки…
– Сынок, сжалься над нами! Имей доброе сердце! Мы отдадим тебе твои деньги, когда возвратимся домой!..
Арсен с ужасом смотрел на умоляющие глаза, на сухие, натруженные руки, на длинные седые бороды. Что делать?.. Нелегко ему было решиться. Появилось такое чувство, будто в груди у него сразу два сердца – одно щемит от жалости к этим несчастным мученикам, а в другом – не дает покоя, давит чувство долга. Невольников всюду много – всех не выкупишь. А что скажет Сирко, когда узнает, что деньги истрачены не по назначению, а на каких-то чужих немощных людей?
