Младшего схватили, сорвали одежду. У него тоже за поясом нашли пистолет, а в кожаных ножнах – короткий ятаган. Ему вывернули руки, бросили на землю.
– Как звать? – Сафар-бей наступил ему на грудь ногой.
– Славчо… Влахов…
– Гайдук?
– Нет.
– Врешь! Ломайте кости!
Верзила янычар схватил тяжелый камень, поднял над головой, готовясь бросить пленному на ноги. Но Сафар-бей подал едва заметный знак. Камень застыл в воздухе.
– Как звать брата?
– Петр.
– Ты его очень любишь?
– Очень.
– А он тебя?
Славчо промолчал. Петр рванулся из рук янычар. Лицо его побагровело от напряжения. Глаза дико забегали, готовые выскочить из орбит.
– Не губи брата!.. Славчо не виноват ни в чем!.. Меня пытай, я гайдук!
– Петр, зачем ты! – закричал Славчо. – Опомнись!
Сафар-бей повернулся к Петру:
– Ты из отряда Младена?
– Да.
– Как незаметно пройти к Чернаводе?
– Я не знаю. Туда есть одна дорога – но она охраняется. Вам по ней не пройти!
– Я слышал, что есть и вторая! Тайная! Выбирай: или скажешь, где она, или вы оба умрете лютой смертью!
Лицо Петра исказилось от боли, терзавшей его сердце. Как он ошибся, взяв в дорогу Славчо! Но разве он думал попасть в руки янычар? Он очень любил брата, обещал матери, отправляясь в гайдуцкий отряд, присматривать за ним, беречь. И действительно, был ему и за отца и за мать. Во всем помогал, когда становилось тяжко, заслонял собой от опасности. На вопрос воеводы, кого хочет взять себе в напарники, без раздумий ответил: Славча! Казалось, с ним брату ничто не грозит. И вот на тебе!.. Проклятый Сафар-бей раздробит ему кости, выжжет глаза, вырвет ноздри, отрежет язык!.. Именно так расправляется этот жестокий ага с гайдуками… О ясное небо! Почему ты не обрушишься на эти несчастные горы и не раздавишь гнусных врагов? Почему не заклубишься черными тучами и не извергнешь на голову Сафар-бея смертельные стрелы?
В мыслях он начал молиться. Мужество постепенно оставляло его.
Сафар-бей терял терпение:
– Начинай, Абдагул!
Великан швырнул камень на ногу Славча. Из разбитой стопы брызнула кровь. Славчо дико закричал. Смертельная бледность разлилась по нежному юношескому лицу.
Петр закусил губу. Почувствовав соленый привкус крови, он будто обезумел и быстро-быстро заговорил:
– Не нужно! He нужно, ага! Я расскажу… все до конца… Только не ломай брату ноги! Заклинаю тебя Аллахом, пожалей парнишку. Он ничего не знает и ни в чем не виноват! Это все я! Я забрал его в гайдучество, будь проклят тот день, когда Бог взбаламутил мой разум!
– Петр, ты что надумал? – простонал Славчо.
Но Петр не слушал брата. Если бы пытали его, он бы и слова не сказал! Но видеть, как мучается Славчо, – выше его сил! К тому же Петр пытался оттянуть страшную минуту: надеялся на какое-то чудо, которое спасет их.
– Я знаю тайную дорогу к Чернаводе, ага, – проговорил тихо.
– Как попасть на нее?
– Сперва поклянись, что отпустишь нас. Тогда я скажу.
– Клянусь честью!
– Нет, поклянись Аллахом! – Петр знал цену чести Сафар-бея.
Сафар-бей презрительно усмехнулся. Этот гяур хочет унизить его?! Да за такие слова следовало снести ему голову. Но сейчас… Даже это оскорбление можно пропустить мимо ушей. Только бы показал, как проникнуть незамеченными в гайдуцкое гнездо!
– Клянусь Аллахом!
– Надо идти через Черную гору, ага.
– Ты проведешь нас, Влахов! Укажешь дорогу!
– Если отпустишь сейчас Славча!
– Я не сделаю этого. Мы заберем его с собой. Тогда я буду уверен, что ты не предашь нас и проведешь к Чернаводе. Но я дал клятву и отпущу вас обоих.
– Ладно. Идем!
Славчо не мог сам идти, и Сафар-бей приказал соорудить для него из молодых сосенок носилки. Отряд бесшумно снялся с места.
Петр шел рядом с носилками. Паренек тихо стонал от боли и отворачивался от брата. Улучив минуту, когда на них не обращали внимания, Петр прошептал:
– Не сердись на меня, Славчо! Неужели я мог ждать, когда тебе перебьют обе ноги?
– Предатель поганый, иуда! Убирайся с глаз моих! – с ненавистью воскликнул младший брат.
Услышав разговор, к ним подошел Сафар-бей. Петр насупился и немного отстал.
В полдень отряд Сафар-бея разделился на две части. Одна, под командой Гамида, чтобы оттянуть на себя основные силы гайдуков, отправилась атаковать их в лоб, на главной дороге. Вторая – свернула по направлению к Черной горе, отделяющей южные отроги Планины от Чернаводского ущелья. Эту часть повел Сафар-бей.
Перед выходом на вершину горы бюлюк-паша выслал вперед лазутчиков во главе с Карамлыком, а сам не отходил от братьев Влаховых.
Петр, понурив голову, медленно поднимался вверх. Он знал, что уже недалеко гайдуцкая застава, и чем ближе подходил к ней, тем больше его терзала совесть. Вспомнил, как торжественно перед товарищами и воеводой давал обещание честно служить, не жалеть жизни своей за свободу и за Болгарию, а теперь вот проявил такое малодушие! «Эх, братик мой Славчо, и зачем ты увязался со мной? Почему я не отправил тебя к матери, в наш Плехов? Из-за тебя я стал предателем, брат! Ради тебя и нашей старой матери творю я черное дело… Но Всевышний свидетель, то не моя вина! Люди, я поступаю так лишь из любви к брату!»
Он старался оправдаться перед самим собой, но понимал, насколько шаткое это оправдание. Мелькнула у него мысль закричать на всю Черную гору, чтобы услышали дозорные и успели сообщить воеводе об опасности. Конечно, он сразу поплатился бы жизнью, но смерть ждала быстрая и легкая, ведь Сафар-бею некогда было бы мучить их. Но у Петра не хватило мужества.
Вдруг из Чернаводской долины донесся шум боя. Значит, Гамид напал на передовые гайдуцкие заслоны. Сафар-бей приказал идти быстрее. Взмокшие янычары, тяжело дыша, взбирались на гору, но соблюдали тишину.
– Где ж та скрытная дорога? – допытывался бюлюк-паша.
– Вот это она и есть. Собственно, никакой дороги нет, – объяснял Петр. – Есть только тропинка, которая ведет в ущелье. На ней стоит стража…
Он запнулся, поняв, что брякнул лишнее. Но поздно. Сафар-бей подпрыгнул как ужаленный. Встрепенулся и Славчо, не знавший этого. Глаза юноши радостно загорелись.
– Где стража? Далеко? – быстро спросил бюлюк-паша.
– Да-а…
– Говори правду, гяур! – замахнулся ятаганом Сафар-бей.
– Как раз на вершине горы. Скоро они увидят нас.
