Припомнилось ему, что когда решалось, кому ехать, все казалось гораздо проще. Следовало ехать Драгану, хотя он никогда не видал Гамида и не знал его в лицо. Звенигора тоже должен был ехать, он хорошо знал Гамида, но и его в Сливене многие знали, поэтому казаку, бесспорно, нелегко было неузнанным проникнуть в хан Абди-аги. Вызывали серьезные возражения и стремление Якуба принять участие в похищении Гамида и султанского фирмана, – не те уже силы у старика и слишком хорошо знал его Гамид… Конечно, и рядовые гайдуки, плохо владевшие турецким языком, а то и вовсе его не знавшие, тоже не могли быть полезными Арсену с Драганом в их налете на город!.. И когда Златка заявила, что лучше других подходит для этой поездки, все как-то задумались. Только Арсен решительно возразил, но когда девушка заметила, что она-то все время будет находиться рядом с ним, казак тоже умолк. Предложение оказалось настолько неожиданным и необычным, что подкупило всех. Подкупало то, что переодетая аскером Златка, в совершенстве владеющая турецким и прекрасно знающая Гамида, его окружение и привычки, могла легко ввести в заблуждение турок и свободно проникнуть в комнату спахии. У Младена, помимо всего, шевельнулась в сердце гордость: дочка становилась достойной преемницей духовных идеалов родителей. Как бы порадовалась теперь Анка, любуясь своей дочуркой!.. И он… согласился.
А теперь представлял себе одну картину страшнее другой. И укорял себя, кляня свой минутный порыв, который мог стоить девушке жизни.
– Едут! – вдруг закричал со скалы Яцько. – Мчатся во весь дух!.. Трое!
Гайдуки полезли на скалы. Младен застыл на своем пригорке, зорко вглядываясь в голубой простор, но ничего не видел там.
А Яцько не спускал глаз с далеких всадников. Когда из города выскочила погоня, он сначала даже не сообразил, кто это, какое отношение имеют они к Арсену и его друзьям. Только потом, когда страшная догадка пронзила его сознание, он дико закричал:
– Погоня! Погоня! Наши в опасности!..
Гайдуки уже и сами видели, что Драган, Арсен и Златка пытаются уйти от погони, но расстояние между ними и преследователями постепенно уменьшается.
– Зарядить пистолеты и янычарки! Приготовьтесь к бою, друзья! – подал команду Младен. – Занимайте свои места!
Гайдуки залегли по обеим сторонам дороги за скалами. Спыхальский, Роман и Грива, высунув головы из-за каменных глыб, не сводили глаз с беглецов.
– Быстрей! Быстрей! О, чтоб вас!.. – шептал побледневшими губами пан Мартын. – О пан Езус, защити их!..
Когда под Златкой упал конь, гайдуки ахнули. Воевода схватился за голову, глухо, мучительно застонал.
Ловкий маневр Арсена вселил в сердца его друзей и гайдуков новую веру в их спасение. И даже в то время, когда казак спрыгнул с коня, давая возможность Златке спастись, никто не сомневался в том, что ему удастся уйти от спахиев.
Тем временем Драган и Златка быстро приближались к гайдуцкой засаде. За ними по пятам гнались враги.
Гайдуки лежали за скалами, сжимая в руках оружие. Ни шороха, ни звука… Только шелест ветерка над головами да цокот копыт по каменистой дороге нарушали мертвую тишину.
Воевода Младен притаился за скалой рядом со Спыхальским и Романом. Ему казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Руки до боли в суставах сжимали янычарку, но он не замечал этого. Взгляд сопровождал двух передних всадников, рассчитывая тот момент, когда они проскочат засаду и можно будет отсечь преследователей огнем.
У Спыхальского лицо густо покрылось потом, дрожал острый кончик колючего уса. Голубые, слегка навыкате глаза подернулись стальной синевою.
Роман почти не дышал. Левый глаз зажмурил, а правый не сводил с мушки, держа на ней переднего преследователя, в любое мгновение готов был нажать на собачку.
Наконец Драган и Златка вихрем промчались мимо гайдуков. Нарастал гулкий топот погони.
– Огонь! – крикнул воевода.
Прогремел залп. Эхом отозвался в горах. Дико заржали, падая через голову, раненые лошади. Полетели наземь всадники. Вопли и крики заполнили ущелье… Уцелевшие всадники торопливо разворачивались.
Драган и Златка быстро спешились и вскоре, бледные, взволнованные, подбежали к гайдукам. Кто-то повел их взмыленных жеребцов в безопасное место.
– Отец, спаси, спаси Арсена! – воскликнула Златка, падая в объятия воеводы.
Младен прижал к груди дочку. Плечи его вздрагивали от только что пережитого волнения.
Всадники отступили и сбились в кучку на расстоянии, недосягаемом для пуль. К ним подскакал Гамид. Не спеша подтягивались те, кто отстал. Вскоре воевода насчитал около полусотни вражеских аскеров, которые, судя по всему, готовились к бою.
– Не беспокойся, доченька. Все будет хорошо, – сказал воевода. – Арсен – отважный юнак и не дастся в руки врагам. Иди отдохни. А мы должны как следует встретить незваных гостей…
Отряд занимал выгодное для обороны место. Высокие скалы и нагромождение каменных глыб, лежавших вдоль дороги, надежно прикрывали гайдуков от пуль. Справа и слева от дороги вздымались обрывистые кручи, тоже занятые гайдуками. Позади них, по направлению к Старой Планине, поросшие кустарником и лесом, пролегли две долины, удобные для отступления.
Не имея представления о количестве гайдуков, спахии не торопились наступать. Они ожидали подкрепления. Из Сливена поодиночке мчались всадники. Вскоре прибыл небольшой янычарский отряд Сафар-бея. К вечеру Гамид имел около сотни воинов и только тогда отдал приказ о наступлении.
Часть спахиев пошла вдоль дороги, прячась в расщелинах, кустах и за скалами. Другая часть – бо́льшая – осталась на месте. Десятка два воинов полезли на склоны, чтобы обойти гайдуков сбоку.
– Спокойно, друзья! Подпустите врагов поближе – и тогда цельтесь точно! Чтоб ни одна пуля не пролетела мимо! – поучал своих соколов воевода. – Нас меньше, но за нами правда! Да живея Болгария!
Затрещали с обеих сторон выстрелы. Заклубились в долине сизые дымки. Тягостно повизгивали в воздухе оловянные пули.
Гайдуки берегли порох и поэтому, выполняя приказ воеводы, стреляли редко. Зорок глаз горца, тверда его рука! То в одном, то в другом месте вскрикивали раненые спахии, а то и замертво падали на холодные камни. После первого же приступа Гамид недосчитался больше десятка своих воинов. Столько же было ранено и отправлено в Сливен.
Как только наступило затишье, Яцько отложил в сторону мешочек с порохом (он заряжал янычарки для Романа и Гривы), заткнул за пояс два ятагана и незаметно шмыгнул в кустарник. Осторожно, чтобы ни одна ветка не шелохнулась, пробрался ущельем на противоположную часть горы и быстро засеменил в тыл врагам. Его все время беспокоила мысль об Арсене. Где он? Удалось ли ему уйти от преследователей? Может, он схвачен или убит? Если бы был живой и на свободе, то давно бы пришел в расположение гайдуков. Значит…
К вечеру Яцько, проделав немалый крюк по горам, оказался на склоне, откуда был виден как на ладони весь лагерь Гамида. Паренек лежал в кустах за камнем и следил за врагами, которые, как он скоро понял, готовились провести здесь ночь.
