6
А в это время Арсен, связанный по рукам и ногам, лежал в яме под скалой, которая закрывала его от Яцька. Неподалеку сидел долговязый аскер и следил за пленным. Арсен не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Ему оставалось лишь одно: думать. И он вспоминал события последнего часа.
Спрыгнув с коня, он быстро полез на гору. Краем глаза заметил, что Златка крепко держится в седле и во весь дух мчится за Драганом. Это придало ему сил. Он продрался сквозь густые заросли дрока и вдруг оказался перед высокой каменной стеной. Как он не обратил на нее внимания! Мог же прыгнуть в другую сторону! Снизу к нему уже лезли спахии с выставленными вперед ятаганами.
– Сдавайся, гяур! – кричали наперебой.
Арсен побежал вдоль стены, высматривая, нет ли местечка, где можно было бы взобраться наверх. Но ничего подходящего не оказалось. Зато из кустов выскочили еще несколько воинов и бросились ему наперерез. Он остановился, тяжело дыша. Сжал в руке пистолет. Однако выстрелить не удалось: с полка сдуло порох, вспышки не вышло.
Его схватили сразу трое. Потом подбежали еще двое. Он пытался освободиться, вырваться из их рук, но нападающие оказались ловкими и сильными людьми – повалили его, связали.
Увидав плененного казака, Гамид зашипел от радости. Подскочил – запустил руку за пазуху архалука…
Арсен иронически улыбнулся:
– Напрасно ищешь, ага!
– Молчи! Ни слова! Убью!! – заверещал Гамид, не желая, чтобы воины узнали о пропаже султанского фирмана, и вывернул Арсену карманы.
Но и там ничего не нашел.
Гамид отослал воинов вперед.
– Где фирман, урус?
– Я его спрятал, ага. Видишь – при мне его нет…
– Где спрятал? Или кому передал?
– Нет, не передавал. Поищи вон там, под горой. Может, удастся найти. – Казак насмешливо повел глазами.
– Ты что мне голову морочишь? Говори правду, если хочешь жить!
Арсен прекрасно понимал, что жить ему только до тех пор, пока Гамид не утратит надежду возвратить себе фирман. Поэтому с самого начала повел себя так, чтобы у Гамида теплилась надежда добиться своего.
– Я и говорю правду. Фирман я запрятал. Давай, Гамид-бей, договоримся: я тебе фирман возвращаю, ты мне – жизнь!
Несмотря на трагичность положения, он не мог сдержать горькой улыбки, вспомнив, что невольно повторил слова Гамида, которые тот произнес какой-нибудь час назад в хане Абди-аги… Какая все-таки хитроумная штука – жизнь! Не успеешь глазом моргнуть, как она повернется к тебе другой стороной и преподнесет такой сюрприз, которого никак не ждешь… Гамид сразу повеселел:
– Я обещаю тебе это. Давай фирман!
– Э-е, ага, найди кого поглупее! Так дела не делаются!
Тут прозвучал гайдуцкий залп. Погоня за Драганом и Златкой прекратилась. Всадники откатились назад. А Гамид, приказав одному из аскеров, подъехавшему только что, стеречь пленного как зеницу ока, помчался к своим воинам…
И вот лежит он недвижимой колодой в холодной и мокрой от талого снега яме и смотрит на рябое, изрытое оспой лицо своего сторожа.
– Эй, ага-джан, – обращается Арсен к нему, – видишь, меня заливает водой… Вытащи меня на сухое!
– Не утонешь!
– Но простужусь, дурная твоя голова! Меня освободят, и я тебе эти слова припомню…
Часовой заморгал. Он не знал, кто перед ним. Дорогая одежда подтверждала, что стережет он не обычного пленника. Собственно, если вытянуть его на сухое место, какая в том вина? И он выволок пленника повыше, положив на солнце под глыбой ноздреватого известняка.
Отсюда видны были дорога, группа спахиев на ней и продолжавшие прибывать из Сливена конники. В отряде янычар промелькнуло лицо Сафар-бея. Бюлюк-паша был хмурый, казался озабоченным. Увидев Арсена, осадил коня.
– Ты? – удивился он.
– Да, Сафар-бей. Это я. Благодаря твоей милости…
Сафар-бей молча отвернулся, ударил коня. Помчался вслед за воинами.
Вечером, после неудачного наступления на гайдуков, Гамид приказал разбить лагерь и выставить усиленные дозоры. Запылали костры. Спахии и янычары не обращали внимания на близость гайдуков: перевес был на их стороне. Из Сливена прибыли подводы с припасами, и проголодавшиеся люди накинулись на еду.
Гамид и Сафар-бей подошли к Арсену. На их лица падал отсвет костра. Гамид жестом руки отпустил часового.
– У тебя было время, гяур, подумать о своей судьбе, – бросил Гамид. – Скажи, где фирман, и я отпущу тебя!
– Слишком хорошо я тебя знаю, Гамид, чтобы поверить твоим словам.
– Тогда – болтайся на ветке! Эй, люди!
– Погоди, Гамид-бей, – вмешался Сафар-бей. – Повесить никогда не поздно… Казак и вправду имеет основания не верить твоим обещаниям. И его можно понять: он хочет выторговать себе жизнь за фирман.
– Но его же нет при нем! Я уверен, что он успел передать фирман гайдукам…
– Тогда мы можем предложить им обмен. Думаю, что игра стоит свеч. Если мы не хотим иметь неприятностей от бейлер-бея, вернее, если ты не хочешь иметь неприятности, так как я здесь ни при чем, то мы должны раздобыть тот фирман, чего бы это нам ни стоило! Гайдуки пойдут на такой обмен. Казака они ценят, как мне известно, достаточно высоко, а содержание фирмана для них уже не тайна.
Гамид молчал. Зло поглядывал на Арсена. С каким наслаждением он подверг бы его пыткам, а потом накинул петлю на шею! Но не тут-то было! Страх за собственную шкуру заставлял его сдерживаться, быть расчетливым. Мысль Сафар-бея об обмене, если фирман действительно у гайдуков, понравилась ему.
– Ну что ж, хорошо, – буркнул мрачно. – Я согласен… Но как это сделать? Боюсь, что до утра и след тех разбойников простынет. Слышишь, гяур?
– Никуда они отсюда не уйдут, – сказал Сафар-бей. – Они знают, что Звенигора у нас в плену, и постараются отбить его. С восходом солнца пошлем кого-нибудь на переговоры.
– Хорошо, – согласился Гамид и позвал часового.
Ночь была холодной. Спахии и янычары разбили шатры, но об Арсене никто не побеспокоился, и он, связанный, мокрый, дрожал от ночного холода. Часовой тоже мерз. До полуночи, пока горели костры, он ходил, а утомившись, закутался в епанчу и сел под скалой, поставив янычарку между ногами.
Небо было звездное, но безлунное. Пофыркивали в темноте лошади, перекликались дозорные.
Под утро Арсену показалось, что часовой уснул. Доносилось его ровное дыхание. Но что из того, если ты крепко связан? И шевельнуться нет возможности. И казак тяжело вздохнул.
Где-то за шатром, стоящим у дороги, послышались крадущиеся шаги. Арсен насторожился. Кто-то тихо направляется к нему. Кто бы это мог быть? Может, Драган? Ничего не видно.
