Вот такой прямолинейной Уилл ее и запомнил. Живя с Марселой, он был вынужден постоянно тщательно подбирать слова и успел забыть, каково это – говорить все начистоту.
– Власти Манитобы оплачивают мне полставки за руководство командой спасателей. На жизнь хватает.
– Но только не по местным ценам. Мне только что пришлось выложить целых девятнадцать долларов за четыре батарейки!
Теперь Китти собирается выяснить, сколько денег он тратит? Что она делает? Но Уилл никогда не отступал перед брошенным ему вызовом.
– Не покупай здесь ничего в разгар туристического сезона, – одарил он собеседницу мудрым ответом. – А откуда такой интерес к моему кошельку?
– Я просто… Думаю, я пытаюсь убедиться, что у тебя все в порядке.
Уилл почувствовал, как в животе все сжалось.
– У меня все хорошо.
– А разве ты ответил бы иначе?
– Может, показать тебе справку от врача?
– Я лишь хочу знать, как обстоят дела… Из-за того, что случилось с тобой сегодня. Всему виной то, что произошло в Непале?
К счастью, у Маргрейва до этого было в запасе несколько часов, чтобы успеть придумать правдоподобный ответ.
– Просто я испытал досаду при мысли, что ты заблудилась и тебя съели волки. Что бы я тогда сказал твоему работодателю?
– Мой босс не расстроился бы из-за такого пустяка, успей я к тому времени сдать готовый репортаж, – усмехнулась Китти, а затем посерьезнела. – Но в твоем взгляде я увидела вовсе не досаду.
Уилл посмотрел перед собой на лучи фар, прорезающие сгустившуюся темноту. В горле запершило.
– Я что, не могу разозлиться из-за того, что зря потратил время на твои поиски?
Китти поморщилась, словно от боли, и Маргрейв почувствовал себя негодяем. Но он тут же мысленно напомнил себе, что его гостья проведет тут еще лишь несколько дней и после вернется к другому стилю жизни, а ему, Уиллу, предстоит остаться в своем мирке. Так тому и быть.
– Ты видел столько смертей, – храбро продолжила Китти.
– Ты забыла, какова моя профессия?
– Я знаю, что ты обычно отыскиваешь людей, которые замерзли от холода или все еще живы. Но при землетрясении картина совершенно другая. Должно быть, это было ужасно.
Продолжать разговор во враждебном тоне для Маргрейва было слишком тяжело. К тому же речь зашла о незнакомых людях, которых он вытаскивал из-под обрушившихся зданий, а не о Марселе, погребенной под тонной жидкой грязи. Поэтому Уилл немного ослабил оборону и ответил:
– Я лишь привозил своих собак к разрушенному зданию. Они по запаху находили людей, подавали знак, а затем в дело вступала другая команда: разбирала завалы. А я с собаками переходил на другое место.
– Должно быть, они смертельно устали.
– Усталость ничто в сравнении с разочарованием. Те собаки, что были натренированы искать трупы, находили их каждые двадцать секунд, а те, кто натаскан на спасение живых… Мне пришлось нанимать местных жителей и просить их прятаться под обломками зданий, чтобы собаки считали, что находят выживших.
Китти широко распахнула глаза:
– Какой кошмар!
Уилл пожал плечами:
– Для собаки, наученной работать по мертвым, обнаружение слишком большого количества трупов травмирует психику. А если собака-спасатель находит слишком мало выживших, она теряет рабочие навыки. Поэтому с ними необходимо обращаться бережно, давать им передышку.
– Именно поэтому ты вернулся домой, в Покхару? Ты хотел поменять уставших собак на свежих?
Маргрейв откинулся на спинку сиденья:
– Ты жаждешь подробностей, да? Твой журналистский ум не успокоится, пока не нарисует полную картинку того, что случилось с Марселой?
– Полагаю, «жаждешь» – не тот глагол. Но мне хотелось бы понять.
– Понять, что случилось, или понять меня?
– Наверное, и то, и другое. Ты говорил с кем-нибудь об этом?
Уилл бросил на нее свой самый ледяной взгляд, которым обычно окидывал провинившихся собак, и те сразу начинали дрожать от страха. Но с Китти это не сработало.
– Ты разгневался. Это в тебе говорит твоя скорбь.
Он провел пальцами по волосам:
– Нет. Мой гнев – это просто гнев. Здесь, в Черчилле, я сумел упорядочить свою жизнь. Я веду тихое существование, у меня получилось оставить прошлое позади и сосредоточиться на своей работе. А теперь ты собираешься вытащить на свет все, что я похоронил в душе, и начать в этом копаться?
– Я лишь пытаюсь убедиться, что у тебя все в порядке, – повторила Китти.
Уилл видел: она собирает остатки сил, чтобы не дать волю слезам, наполнившим ее глаза. Но его эти слезы не тронут!
– Со мной все прекрасно.
– У тебя здесь нет настоящих друзей, близких людей. Это ненормально.
Маргрейв рубанул воздух ладонью:
– У тебя тоже никого нет, но ты называешь это построением карьеры. А когда речь заходит обо мне, ты утверждаешь, что не иметь друзей – ненормально. Разве это не двойные стандарты?
– У меня есть друзья, – пробормотала Китти.
– Но не настолько близкие, чтобы сообщить им после аварийной посадки, что с тобой все в порядке. Ты сделала только два звонка – на работу и своим родителям. И то, в обоих случаях лишь оставила сообщение на автоответчике. Хоть кому-то еще есть до тебя дело?
Кровь отхлынула от ее лица, а на щеках выступили розовые пятна.
– Ладно, – пошла на попятный Китти. – Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Уилл прижал к затылку ладонь, чтобы успокоить разыгравшуюся головную боль.
– Не думаю, что нам удастся найти достаточно веселую тему, чтобы спасти этот разговор.
– Тогда почему бы нам не помолчать? Давай просто досидим до конца этой вахты и будем считать дело законченным. Если повезет, вернувшись, мы обнаружим на автоответчике сообщение от моей авиакомпании.
Отчего-то эти слова лишь усилили охватившее Уилла мрачное настроение.
– Сиди тут, – жестко приказал он. – Мне надо отметиться у того, кто руководит оцеплением.
И снова он соврал, и ложь эта так очевидна…
Едва Маргрейв выбрался из прогретого салона машины, ледяной воздух обжег легкие. Внизу раскинулся ярко освещенный Черчилл. Найдя не освещенный фарами участок, Уилл попытался слиться с темнотой, отчаянно ругая себя за то, что позволил Китти влезть к себе в душу.
А чего он ожидал? Ведь эта журналистка научена выискивать интересные истории. У нее коэффициент умственного развития почти такой же, как у Эйнштейна. Сколько ей понадобится времени на то, чтобы сложить вместе все куски головоломки? Возможно, она уже наполовину поняла, в чем дело. Ведь Марсела пять лет назад ухватилась за свою гостью как за спасательный круг. Так что Китти, скорее всего, уже тогда лучше Уилла понимала, что его отношения с женой рушатся. Ей не составит труда выяснить, что он сам виновен в смерти Марселы.
