Наконец-то Морган овладел обеими крепостями, и совершил это с 400 только флибустьеров и без пушек. Мужчин, женщин и раненых заперли в особые помещения, причем этот варвар сказал в отношении к последним: «Взаимный визг заменит им пластыри и мази для ран».
Наступила ночь, которую флибустьеры провели в пьянстве и насилиях. Женщинам, которые оказывали сопротивление, грозили немедленной смертью, а тех, которые не сдавались, решительно убивали на месте. На другой день начали искать сокровища, причем множество людей были подвергнуты жесточайшим пыткам и истязаниям: многие умерли на месте.
Морган узнал, что генерал-губернатор или президент Панамы дон Хуан-Перес-де-Гусман собирает со всех сторон войска, чтобы задавить его числовым превосходством. Но это нисколько не препятствовало ему действовать по предначертанному плану, тем более, что в крайнем случае он мог спастись на своих кораблях. На всякий случай, впрочем, он приказал очистить форты и поставить пушки, чтобы иметь защиту, если того потребуют обстоятельства.
Флибустьеры провели две недели в Порто-Белло, нагружая корабль провиантом Они остались бы долее, если бы своевольная трата и порча жизненных припасов не принудила их убраться, в последнее время они питались большей частью лошадиным и ослиным мясом. Такие обстоятельства были особенно невыгодны для пленных, которым давали только этого мяса и то в незначительном количестве, без хлеба и соли, причем они должны были запивать его водой из луж. Правда, эта скверная вода составляла обыкновенное питье жителей, но они всегда очищали ее – чего теперь не могли сделать. У пиратов также не было другой воды и это заставило их поторопиться еще более оставить Порто-Белло.
Однако же перед отъездом, Морган имел дерзость отправить двух пленных к панамскому президенту, требуя 100 000 пиастров за выкуп города и угрожая в противном случае сжечь его. Президент еще не собрал всех войск: при нем находилось только 1500 человек. Но он решился не медлить долее и лично отнести ответ, тем более, что отряд его был вчетверо сильнее отряда флибустьеров. Флибустьеры, не устрашась числа, пошли к нему навстречу и заняли теснину, в которой сами напали на испанцев и отразили их со значительным уроном. Но Гусман не хотел ничего слышать, надеясь на скорое усиление своего войска и на несомненную победу, он отправил к Моргану посланника с требованием, чтобы он немедленно оставил Порто-Белло, – в противном же случае погибель его и людей его неизбежна. Морган отвечал, что прежде должен получить требуемый выкуп, если же не получит его, то, конечно, уедет, но предварительно сожжет город, разрушит форты и зарежет всех пленников. Этот решительный ответ лишил президента мужества. Он, правда, при первом известии о взятии Порто-Белло, отправил гонца к Картахену, предписав находившейся там эскадре немедленно выступить и отрезать флибустьеров от моря, между тем, как сам нападет на них на сухом пути, но, как обыкновенно водилось у испанцев, эта экспедиция откладывалась со дня на день, и когда пираты были уже совершенно готовы к отъезду, не было еще никакой надежды, чтобы эскадра прибыла вовремя. При таком положении дел президент Панамы предоставил жителям Порто-Белло действовать по своему усмотрению, и они немедленно собрали 100 000 пиастров. Сам Гусман, долгое время сражавшийся во Фландрии, начал теперь удивляться флибустьерам, которые в таком малом числе совершили необыкновенные подвиги без правильной осады и без всяких орудий взяли город, защищаемый двумя фортами и пушками, и не мог понять, какое особенное оружие употребили они при этом. Он отправил к Моргану разные припасы и попросил прислать ему в память образчик его оружия. Морган ласково принял посланного, вручил ему пистолет и несколько маленьких пуль и сказал: «Попроси президента принять это, как маленький образчик того оружия, которым я взял Порто-Белло, и пусть хранит его в продолжение года. По истечении этого срока обещаю явиться в Панаму и лично показать его употребление». Президент присоединил к благодарности драгоценный перстень, но, возвратив подарок, велел сказать при этом, что он не имеет недостатка в подобном оружии, впрочем, советует Моргану и его сподвижникам не принимать на себя беспокойства – явиться в Панаму, потому что там ждет его иная встреча, чем в Порто-Белло. При этом сожалел он, что такие храбрые люди служат не какому-нибудь значительному государю и не выказывают своего достойного удивления мужества и доблести в законной войне.
Флибустьеры спокойно сели на корабли, взяв еще с собой лучшие пушки из фортов и заклепав прочие. Сперва поехали они на остров Кубу, где осмотрели свою добычу, которая, кроме великого множества драгоценных товаров и каменьев, состояла из наличной суммы в 250 000 пиастров. Кончив дележ, они поехали на Ямайку.
Но люди эти не знали покоя. Они скоро занялись приготовлением к новому походу, причем со всех сторон стекались охотники к пресловутому Моргану. При помощи губернатора Ямайки, покровительствовавшего флибустьерам, он добыл тридцатишестипушечный корабль, на котором в 1669 году поехал на Испаньолу, чтобы предварительно, до совершенного снаряжения, добыть еще что-нибудь. Здесь стоял такой же тридцатишестипушечный корабль, принадлежавший французским морским разбойникам. Он вышел из Сан-Мало для торговли с испанцами в Америке, но, вступив в вестиндские моря, переменил свое намерение и, добыв каперское свидетельство, счел за выгоднейшее крейсировать против испанцев, причем был поддерживаем многими французскими флибустьерами с Тортуги. Морган желал присоединить этот корабль к своему флоту, но французы отказались, потому что опасались наказания за только что совершенный подвиг. Несколько времени перед тем, находясь в крейсеровке и претерпевая недостаток в припасах, они насильно взяли нужное количество на английском корабле и дали в том расписку. Морган знал об этом и старался успокоить их, но так он не мог привлечь на свою сторону офицеров и притом капитан делал такие требования, которые противоречили уставам флибустьеров, то он решился отомстить ему и его советникам. К этому поощряли его еще более некоторые французские флибустьеры, которые, в надежде на добычу, перешли к нему и объявили, что капитан бросал якорь в Баракоа, на острове Кубе, и там выхлопотал каперский патент для крейсирования против англичан. Узнав об этом, Морган сделался ласков и любезен и пригласил к себе на обед капитана и офицеров, но лишь только ступили они на палубу, он приказал схватить их за преднамереваемую крейсеровку против англичан.
Эту удачу праздновали созывом военного совета, в котором Морган объявил всем собравшимся флибустьерам план свой – ехать в Савону и взять ожидаемый из Испании богатый флот. Предложение было принято со всеобщим одобрением, радость обуяла всех, на кораблях палили из пушек и пьянствовали, пока большая часть не упала без чувств. Посреди этого пиршества корабль взлетел на воздух, триста двадцать англичан и пленные французы нашли могилу в волнах. Только тридцать, и между ними Морган, находившиеся в большой каюте, вдали от пороховой камеры, спаслись от погибели. Кроме этих счастливцев, и другие могли бы избавиться от посетившей их участи, но вино лишило их совершенно памяти, и они тотчас пошли ко дну. Таким образом, погибло триста двадцать флибустьеров, оставшиеся в живых товарищи их всячески старались ловить трупы, чтобы снять с них кольца и другие дорогие вещи.
