Англичане уверяли, что пленные, в слепой ярости мщения, не щадя себя, взорвали корабль. Подозрение это подкреплялось найденными на них бумагами, в которых англичан объявили врагами французской нации, которых щадить грешно. Этого было достаточно для Моргана: с небольшим остатком флибустьеров он овладел французским кораблем и отправил его вместе с экипажем на Ямайку.
Это неожиданное несчастье лишило Моргана главного корабля, у него оставалось, правда, еще пятнадцать кораблей, но из них самый большой имел только 14 пушек. Экипаж их составляли девятьсот шестьдесят пиратов. Но эта флотилия, после разных приключений, в одну ночь до того была рассеяна бурей, что на другое утро у Моргана оказалось только восемь кораблей и пятьсот человек экипажа. Так как, в случае разлуки, местом соединения был назначен Окоаский залив, то Морган поехал туда, но не нашел ни одного судна. Поэтому он переменил первоначальный план свой и, по совету одного француза, упомянутого уже выше Петра Пикардийца, который в качестве командира кораблей был вместе с Лолонуа в Маракайбо, решился еще раз посетить этот город. Они прибыли благополучно к Маракайбскому озеру, но нашли здесь крепость, выстроенную испанцами после первого нашествия флибустьеров, которая встретила флотилию сильной пушечной пальбой. Пираты, однако, спокойно высадились под градом ядер и картечи, и эта дерзость, вместе с воспоминанием о прежних неистовствах, до того ужаснула испанцев, что они все убежали из крепости, положив, однако, близ порохового магазина зажженный фитиль, чтобы взорвать крепость вместе со всеми неприятелями. Но Морган открыл этот план перед самым исполнением его, когда взрыв должен был последовать через несколько минут. В крепости нашли три тысячи фунтов пороха и множество ружей и пик, значительное количество военных снарядов и шестнадцать больших пушек. Все это, за исключением нескольких пушек, которые заклепали, перевезли на корабли. Крепость попортили сколько позволяла поспешность. Она была устроена очень странно: в нее можно было входить только поодиночке, но железной лестнице, которую, достигнув верхней стены, подымали.
Впрочем, завоевание это не могло принести флибустьерам никакой существенной пользы. Им надо были идти вперед. Но тут-то представились чрезвычайные препятствия. Мелководие принудило пиратов бросить свои корабли и сесть на простые лодки. Но испуганные испанцы облегчили им все дело. Не обращая внимания на слабые средства своих врагов, они предали флибустьерам не только город. Маракайбо, но и форт де-ла-Барра, стараясь только о спасении себя и своих семейств. Пираты не нашли никого, кроме нескольких дряхлых невольников и больных в госпитале, но вместе с тем весьма мало съестных припасов и пустые дома: испанцы имели время укрыть не только все товары и драгоценности, но увезли с собой даже мебель и малейшие челноки и все это скрыли далеко на озере.
Морган приказал обыскать леса, и в первый же день привели пятьдесят богато нагруженных мулов и тридцать человек мужчин, женщин и детей. Несчастных, по обыкновению, пытали. Тела их растягивали веревками, между пальцами привязывали зажженные лучины и голову стягивали до тех пор, пока глаза не выскакивали из своих орбит. Несколько невольников, которые не хотели открыть, куда спрятались господа их, были изрублены в куски. Между тем, всякий день отряды пиратов обыскивали леса и никогда не возвращались без живой добычи. Морган пробыл в Маракайбо три недели и потом пошел на Гибралтар, к чему особенно побуждало его известие, что там скрылись все богатые жители из Маракайбо и окрестных мест. Со времени посещения Лолонуа протекло три года, и тогдашний товарищ его – Петр Пикардиец, памятуя кровавые препятствия, обещал товарищам своим нелегкую победу. Но они обманулись весьма приятно. Правда, сначала оказывали им некоторое сопротивление, но скоро жители стали искать спасения в окрестных лесах, вход в которые загородили засеками.
Гибралтар, раз уже сожженный флибустьерами, был взят вторично. Затем последовали обыкновенные сцены: охота за беглецами, привоз добычи и пленных, пытки и другие неистовства. В короткое время набралось до 250 пленных. В отношении их флибустьеры оказывали себя истинно воплощенными дьяволами: они были неистощимы в придумывании адских мучений. Иных пленников распинали и нагих жгли головешками, других клали в огонь, но так, чтобы жарились только ноги, иных вешали за руки, а к ногам привязывали пудовые камни, которые вытягивали все жилы, так что суставы лишались всякой связи, еще других вешали так, чтобы несчастные обрывались собственной тяжестью и медленно умирали в неизъяснимых муках. В таком положении пленные проживали иногда еще по четыре дня и более, если какой-нибудь разбойник не убивал их из сострадания. Злодеи эти, достойные предшественники французских санкюлотов и во многом с ними сходные, в этом отношении тоже поступали по прославленной во Франции «системе равенства»: звание, сан, лета, пол и цвет кожи были совершенно равны в глазах их; белые, мулаты и негры, прелестные женщины, дряхлые старцы и нежные дети подвергались одинаковой участи.
Невольникам, предавшим своих господ, по большей части даровали свободу, впрочем, только немногие пользовались этим чрезвычайным случаем, чтобы освободиться без всякой опасности, другие, напротив, которым открывать было нечего, из одной злобы или мщения доносили на своих пленных господ. При одном подобном случае Моргану вдруг пришла охота быть правосудным. Невольник, сделавший ложное показание и тем подвергнувший господина своего ужасной пытке, был обвинен всеми испанцами в ложном доносе. Морган передал невольника в руки господина, позволяя последнему поступить с ним по своему усмотрению. Несчастный отказался от мести и предоставил Моргану судить его – невольник был немедленно изрублен в куски.
Морган прожил в Гибралтаре пять недель, потом потребовал за пощаду города выкуп, а в обеспечении исполнения взял с собой множество пленных. Уступая мольбам некоторых из них, он отпустил их в леса для собрания требуемой суммы, ибо несчастливцы с горестью помышляли о вторичном сожжении только что возобновленного города. Морган дал им восемь дней срока, приказывая принести ему ответ в Маракайбо, и со всеми товарищами отправился туда.
Но в Маракайбо ждало его необыкновенное и нежданное известие: еще на дороге туда узнал он весть, от которой сам потерялся на несколько минут, между тем, как обыкновенно неустрашимых флибустьеров его объял неизъяснимый ужас.
У входа в озеро три испанские корабля, отправленные для отыскания пиратов, бросили якорь и привели покинутый испанцами форт ла-Барра в оборонительное положение. На одном корабле было 48, на другом 38, на третьем 24 пушки, тогда как самый большой корабль флибустьеров имел только 14 маленьких пушек. Пробраться мимо этих кораблей не было никакой возможности. Испанцы приняли такое положение, что флибустьерам оставалось проехать через узкий проход, оставленный нарочно между кораблями испанцев и крепостью. Все считали гибель свою неизбежной, один только Морган, скоро опомнившийся, не терял надежды и оказывал свое всегдашее мужество и твердость. Первым делом его было узнать в подробности и сколько можно вернее положение испанцев, величину и число кораблей их. Сведения, полученные им, не имели в себе ничего утешительного: они вполне подтверждали первое известие с той прибавкой, что экипаж многочислен и всеми мерами старается восстановить крепость, на которой уже развевался большой флаг Испании. Желая поддержать характер флибустьеров, Морган счел нужным и в этом отчаянном положении выказать обыкновенную самонадеянность и потому отправил к испанскому адмиралу невольника, требуя у него 20 000 пиастров за выкуп города Маракайбо, находящегося во власти его, угрожая в противном случае испепелить его и убить всех пленных.
