Наступил учебный год со всем, что с ним связано – школой, учителями, уроками и учебниками, и я перешла на очередной и новый школьный этап: первый класс в рахнамайи – средних классах. Зари настаивала, чтобы ее школьную форму пошила я, но, откровенно говоря, я научилась шитью лишь в той степени, чтобы помогать матери шить шорты для отца и моих братьев. В тот год мое увлечение книгами способствовало тому, что я стала редактором школьной стенгазеты. В разделе сатиры, головоломок и математической смекалки я прибегала к помощи Зари и Махназ. Рисунки и чертежи мы делали совместно с другими одноклассниками, но материалы, предназначенные для газеты, я вечерами писала сама красивым и разборчивым почерком. Иногда я брала материалы у госпожи Хасели. Однако директор школы, узнав об этом, поначалу воспротивилась и заявила, что мы должны писать только о событиях и вопросах, касающихся школы. И все же госпожа Хасели была авторитетом, дети ее знали и чувствовали, что ее слова качественно отличались от того, что вещали другие учителя. Ее душевная доброта и свойственный ее голосу спокойный тембр неизменно притягивали детей, которые устремились и к передаваемым ею духовным знаниям. Госпожа Хасели была учителем в полном смысле этого слова. Она оставила благословенный след не только в нашей стенгазете – своими знаниями и добротой она преображала души детей.
Госпожа Хасели шаг за шагом вела нас по высокой стезе познания и просвещения и знакомила с исламом; знакомила через логику и сознание, а не через догму и фанатизм.
Помимо наших основных уроков, в учебный курс добавился предмет «профессия и техника», в рамках которого у нас были организованы кружки по кулинарии, вышиванию, шитью, ведению корреспонденции, ораторскому искусству и т. д. Эти кружки велись, как правило, по четвергам. Ученики выявляли свои способности и таланты в официальных дисциплинах, а благодаря этим кружкам скучный и бездушный лик школы стал приятным и отрадным.
После окончания школы и получения аттестата я решила вновь позаниматься на продвинутых курсах по шитью госпожи Дравансиан, на которых она обучала разным техникам шитья. Но, к сожалению, у Гарачик двоек по математике больше не было, она без проблем сдала все экзамены. Надо сказать, что я, конечно, преследовала цель научиться не шитью, а чему-то другому. И все же права была моя мать, рассчитывая на то, что тем летом я сама смогу себе сшить школьную форму, которая состояла из блузы в бело-голубую клетку и плиссированной юбки с пиджаком. По меньшей мере, я должна была хорошо научиться шить хотя бы один из предметов этого костюма. Зари, в свою очередь, в качестве ученицы Нагмы-ханум каждый день ходила в парикмахерскую, подрабатывала там и получала за это плату. Ее все называли Зари-ханум.
Вместе с несколькими учащимися школы мы создали клуб организаторов и читателей стенгазеты, и в обществе других присоединившихся к нам ребят два раза в неделю посещали уроки Корана, которые госпожа Хасели вела в мечети имени Обетованного Махди. При этом, участвуя в этих занятиях, все мы находились в разных группах: некоторые были в составе группы, изучавшей правила орфоэпического чтения Корана, другие были заняты чтением и разучиванием аятов Корана, третьи занимались наукой толкования и комментирования аятов Корана, а четвертые – исследованием заповедей, непосредственно содержащихся в Коране или Сунне. На занятиях мы все надевали цветастые чадры. Черной чадрой покрывала голову только госпожа Хасели. Меш Раджаб, привратник мечети, был добродушным и благонравным старичком. Лишь изредка, когда девочки начинали громко смеяться и дурачиться, он шепотом говорил: «Девочки! Постыдитесь, вы находитесь в доме Божьем». Но никто и никогда не воспротивился тому, чтобы мы посещали эти уроки.
Осенью 1977 года вновь настала пора школьных занятий, учителей, уроков, учебников и т. д. Третий класс в средней школе стал для меня одним из лучших учебных годов. По сравнению с теми, кто только что окончил начальную школу и кого мы считали совсем детьми, а также второгодниками, которые, придя в уныние, подобно обитателям Чистилища, вращались между небом и землей, мы чувствовали себя хозяевами положения и учеными. Назначение старостой группы укрепило во мне чувство уверенности, смелость и дерзновение. Я лелеяла в себе грандиозные мечты и еще более грандиозные мысли и идеи. И все они были связаны с книгами. Мне хотелось повысить уровень знаний и расширить сознание ребят. Мне казалось, что причиной всех проблем и недостатков является незнание и невежество. Мне пришла в голову мысль создать в школе библиотеку, и я с помощью других ребят воплотила эту идею в реальность. Каждый, у кого имелась лишняя книга, принес ее. Мы принимали всё, что имело переплет и внешнее сходство с книгами, и таким образом собрали массу литературы. Соседи и жители округи, встречаясь со мной, тут же предлагали мне пополнить мою библиотеку своими старыми книгами. Мы пронумеровали все книги и разложили их по полкам. Более новые и толстые из них мы разместили на верхних полках, а более старые и тонкие – на нижних. Таким образом я освоила профессию библиотекаря. Я обожала книги и чтение. Мне хотелось обнять все эти книги и расцеловать их. В нашей библиотеке имелись самые разные книги. Некоторые из них, имевшиеся у меня в двух экземплярах, с помощью госпожи Хасели я поменяла на книги из библиотеки при мечети имени Обетованного Махди, чтобы в нашей школе имелась также духовная и религиозная литература. Впервые в школе кто-то осмелился заговорить о религиозных книгах. Госпожа Хасели была моим единственным помощником и сподвижником, который покровительствовал мне и поощрял мою деятельность. Разумеется, надо сказать и то, что этот метод открыл в свою очередь дорогу нерелигиозной литературе в мечеть. Мечеть, конечно, в учебниках не нуждалась, это был, по сути, хороший повод для снабжения школы религиозными книгами.
Количество поклонников литературы, завезенной в школу из мечети, и количество читателей возрастало с каждым днем. У нас появилось много работы. Завуч школы между тем выражала протест против этого и подчеркивала, что научная литература и художественные рассказы для детей полезнее, чем книги на религиозную тематику. Поэтому между мной и завучем постепенно стал нарастать конфликт. В ее глазах я была мятежником, устраивавшим обструкции. Она настаивала на том, чтобы изъять из библиотеки всю религиозную и нехудожественную литературу, заявляя, что эти книги препятствуют развитию и росту детского сознания. Но чем больше она упорствовала, тем более решительно и с большим энтузиазмом я призывала детей к чтению религиозных книг. И надо отдать должное детям – они с удовольствием принимали мой призыв. Как-то раз я попросила госпожу Хасели дать мне для школьной библиотеки побольше книг художественного стиля, но она дала мне вместо них несколько томов Священного Корана. Это был первый раз, когда я несла Коран в нашу библиотеку. Госпожа Хасели сказала мне тогда: «Коран содержит множество поучительных и назидательных рассказов». Я сказала: «Нам нужны также научные книги». Она снова принесла несколько томов Корана и сказала: «Эта книга является ключом к сокровищнице науки». Придя в библиотеку, я передала книги Священного писания завучу школы, которая при виде их едва не потеряла сознание. Не потому, что она была против Корана, а потому, что ей внушили, что Коран – это исключительно религиозная книга, не имеющая отношения к жизни, урокам и историям. Она сказала мне: «Девочка моя, для любой книги, любой одежды, любого слова есть свое место. Например, для обуви есть свое специальное место – обувница, книгам место – в библиотеке, а Корану – место в мечети; одежда для мечети – это чадра, дело, которым следует заниматься в мечети, – богопоклонение и намаз, а здесь – школа. Если мы начнем в школе читать Коран, надевать чадру и совершать намаз, чем мы должны будем заниматься в мечети?» Таким образом, разногласия между мной и завучем усилились. Она не соглашалась с тем, чтобы Коран присутствовал в школе, я же ни за что не собиралась уступить ей и допустить изъятие Корана из школьной библиотеки. Она не разрешала мне раскладывать Коран на книжных полках библиотеки. В конце концов меня освободили от функций руководителя библиотеки, которые передали дочери директора школы. Несмотря на то, что этими действиями они обидели меня, отлучили от любимого дела и подрезали мне крылья, я все же научилась летать. Я поняла, что книга – мой лучший друг по жизни.
