– О, и вы точно это знаете, мистер Вильк? – со скептической улыбкой спросила О’Ридли.
– Разумеется, мэм, – кивнул я. – Я присутствовал при их беседе и сам слышал просьбу его светлости.
– Вы? Присутствовали? – удивилась миссис Крагг.
– Совершенно верно. Эрл Чертилл часто посещает участки по долгу службы.
– Боюсь, не так часто, как надо. Моё почтение, леди, – раздался за моей спиной голос комиссара полиции Дубровлина. – Эрл Фартингдейл – вот тот самый богатырь, чьими стараниями архив вашей племянницы не достался ворам.
На звук голоса начальства тело моё, без всякого участия разума, отреагировало машинально: я развернулся к герцогу Данхиллу, одновременно с тем принимая стойку «смирно», и щёлкнул каблуками штиблет. Хотя я и был одет в партикулярное платье, но привычка…
Эрл Чертилл, облачённый в смокинг, выглядел довольным, словно слон, – благо комплекция его с этим животным, виденным мной как-то в цирке, сравнить вполне позволяла. Единственное, пожалуй, чего его светлости в этот момент не хватало для полноты счастья, – так это сигары. Тот ещё был бы хобот.
Спутник его, долговязый мужчина в изумрудной форме вице-адмирала и форменной двууголке с плюмажем, напротив, напоминал редкое животное – жирафу, как его рисуют в книгах и газетах, с вытянутым индифферентным лицом и большими печальными глазами.
Ну что же, о причине грусти Третьего морского эрла мне нетрудно было догадаться – разумеется, причиной тому было то, что в руки полиции попал архив его племянницы. Не знаю уж, что в нём было такого, не моё это дело, но явно что-то эдакое, способное вызвать первостатейный скандал. Притом что с формальной точки зрения мы с инспектором Ланиганом и доктором Уоткинсом этот самый архив спасли буквально в последний момент, и ничуть не сомневаюсь, что герцог Данхилл его содержимое в своих политических играх разыграл не хуже карточного шулера. Дорого бы дали, надо думать, миссис Крагг с подругами за этот секрет…
Однако что-то многовато знатных и именитых на нас с Мэри, не к добру это.
– Рекомендую. Констебль Вильк, лучший, пожалуй, констебль во всём Дубровлине, – продолжил свой спич глава столичной полиции.
– Выправка отменная, – флегматично кивнул дядюшка покойной матери Лукреции. – Стать тоже – хоть сейчас в гвардейский экипаж.
– Э, нет! – рассмеялся мистер Чертилл. – Такого молодца я вам не отдам, Фартингдейл! Быть, непременно быть ему сержантом, и не позднее чем через пару лет, попомните мои слова. А там, глядишь, и в инспекторы выйдет, такой-то молодец!
– Могу лишь порадоваться за вас, герцог, – ответил Третий морской эрл. – С такими подчинёнными, убеждён, покой жителей Дубровлина в надёжных руках.
Это мне сейчас показалось или сей паркетный адмирал только что намекнул комиссару на небольшую важность занимаемой им должности?
Впрочем, мистер Фартингдейл уже переключил своё внимание на леди, в связи с чем я поспешил откланяться. Ну его, хватит с меня знати. Слыхивал я, разные учёные мужи через оккиолинио
[13] мельчайших созданий рассматривают, каких простым глазом не углядеть, так вот я себя эдаким мелким существом рядом с аристократами чувствовать начал. Только учёные с акадэмиками не из простого любопытства на тех бациллов с вирюсями смотрят, они из того толк для науки извлечь пытаются, а эти-то… Эх. Не про нас такое общество, не про простых смертных. Одно радует – слова комиссара про сержантские нашивки. Не стал же бы он так жестоко шутить над подчинёнными?
Остаток представления и следующий антракт нас, правда, не трогали, так что неприятный осадок от общения с сильными мира сего как-то к концу спектакля испарился. Покинув здание оперы, мы с моей Мэри погуляли ещё полчаса по бульвару, затем сели в кеб, и я доставил её домой. Старушенция хозяйка подглядывала за нами сквозь щёлку в портьере, когда мы выбирались из экипажа, – не иначе хотела уличить в чём-то неприличном и поскандалить. На самом деле у неё доброе сердце, но какие у пожилой леди ещё развлечения-то, в её семьдесят с лишним лет?
Опасаясь ненароком испачкать свой выходной костюм, я вновь разорился на кеб, а не пошёл домой пешком – сплошное с этими развлечениями разорение, эдак не скоро я на собственное, для нас с Мэри, гнёздышко накоплю. Ну да ничего, недельку попитаюсь попроще, было бы брюхо набито.
Вернувшись в полицейское общежитие, я тщательно почистил платье и вновь упрятал его и цилиндр в глубины шкапа, поближе к россыпям нюхательного табака (от моли), поужинал да и лёг спать.
Утром, сказать по чести, вставать не шибко-то и хотелось – такие мне после посещения Императорской оперы красочные и приятные сновидения пригрезились, – но делать нечего. Подъев остатки продуктов на завтрак и облачившись в форму, я поспешил на службу, в участок, где меня уже поджидал мистер Сёкли.
– А-а-а, вот и он! – поприветствовал меня сержант, едва я переступил порог. – Вы поглядите-ка, персональный святой Третьего участка почтил службу своим присутствием.
– О чём это таком вы говорите, шкипер? – удивился я. – Мне вчера отсыпной день за ночную засаду давали, а до того я дежурил. И инспекторы всё про то знали, и парни, да и сам сэр Эндрю тоже. И почему же – святой-то? Я так вроде ещё не помер…
– Зато я от твоих выходок, того гляди, преставлюсь! – рявкнул сержант, потрясая стопкой газет. – Всё утро читаю заголовки вчерашних статей и рыдаю горючими слезами! Что ты там такое мистеру Адвокату наплёл, паршивец эдакий?
– Кто наплёл? – У меня от возмущения аж перехватило дыхание. – Я? Да будет вам известно, сержант, что я лишь сопроводил его к нашему художнику! А что там такое пишут-то?..
– А ты вот погляди, – почти ласково сказал Сёкли. – Полюбопытствуй, значит. Все статьи на передовицах.
Я поглядел. Ох, Боже, за что караешь?
Чего только репортёры не понапридумывали! Мистер О’Хара, знамо дело, на задержании не был и знал лишь то, что рассказали констебли, опрашивавшие свидетелей… А сдерживать себя он, как любая творческая натура, не привык.
Чего я только не узнал из вчерашних газет – и о том, что самолично скрутил опасную банду насильников, пробравшихся в монастырь с гнусными целями, и о явлении Святой Урсулы (в компании с двумя архангелами, вооружёнными огненными мечами), и о своей будущей канонизации… Довольно сдержанны оказались лишь «Ведомости епархии Дубровлина», сухо отметившие факт обнаружения мной чудотворной иконы, да «Светский хроникёр», написавший то же самое плюс пространно восхищавшийся неизвестной ранее работой мастера Флорина и работой полиции, предотвратившей её хищение. Эрла Чертилла хвалили очень, мистера Канингхема тоже. Ну и нам с инспектором Ланиганом уделили пару слов. Имелся в статье Фемистокла Адвоката и снимок с подписью «Художник Д. О’Хара восстанавливает покрытие образа».
А о докторе Уоткинсе – ни слова. Вот ему, верно-то, досадно.
