– Дэнгё-дайси. – Я повёл плечами, разгоняя по мышцам кровь. – Вы обвиняетесь в убийстве матери Лукреции, покушении на кражу, отравлении, шпионаже и сопротивлении при аресте. Я вас арестую и доставлю в участок.
Лжениппонец ничего не сказал, только прокомментировал мои слова неприличным жестом, хамло.
– Не стоит усугублять своего положения. – Я двинулся вперёд. – Сопротивление бесполезно. Живой или мёртвый, но ты пойдёшь со мной.
Ответом мне была лишь кривая усмешка. Ну что же, он напросился сам…
В общем, когда, несколько минут спустя, констебли и гвардейцы добежали до места нашей схватки, О’Фарелл начал подавать признаки жизни и пытался встать, а Дэнгё-дайси лежал у ограды, будто сломанная кукла, и тяжко стонал. Я сидел рядом с ним, тяжело привалившись к забору, взирая на всё это одним правым глазом. Левый болел и стремительно заплывал.
Резвый малый оказался этот лжемонах, доложу я вам. Резкий, стремительный, необыкновенно быстрый, да ещё бил, подлюка, и ногами, и руками в такие болезненные места, куда и не в каждой уличной драке ударить решаются. Так что влетело мне изрядно. Только нас в полиции тоже кой-чему учат, да и до того, как стать констеблем, пай-мальчиком я не был, а этому сморчку хватило и одного раза, чтоб я его достал. Не помер бы ещё, чего доброго.
Ребята, как увидали, чего с супостатом приключилось, не сразу и решили, за кем бежать – за фельдшером или уже за священником. Хорошо, начальник караула у гвардейцев сообразительный оказался – мигом отрядил одного из бойцов за тышаховым лейб-медиком.
Тут через розовые кусты и инспекторы с коммандером прорубились. Натуральнейшим образом прорубились – посредством шпаги мистера Спока. Сам-то он не сильно пострадал, больше его форме не повезло, выкидывать её теперь придётся, похоже, а вот мистер О’Ларри аккуратно баюкал свою левую руку, предплечье которой оказалось насквозь пронзено садовыми ножницами. И ведь эту изогнутую гадость ещё из него вытаскивать – оторопь берёт, как это себе представлю. Ну и мистеру Ланигану тоже досталось: шляпу он где-то потерял, и на лбу его теперь прямо на глазах росла, наливаясь багрянцем и синевой, здоровенная шишка. Может, стоило Дэнгё-дайси двоечку провести в корпус, а не одним ударом ограничиться?
– Однако мы нашего визави сильно недооценили, – заметил инспектор Ланиган, подходя к ограде с внутренней стороны.
– Профессиональный убийца, сиречь ниппонский шиноби, – буркнул мистер Спок, засовывая испачканную зеленью шпагу в ножны. – Едва ведь не ушёл. А дрался как, вы заметили? Потрясающая скорость движений и ударов.
– На каждого шустрого шиноби найдётся ирландский констебль с финтом. – О’Ларри был бледен, в глаза бросалось, насколько больно ему любое, даже случайное движение рукой, а рукав его пиджака уже весь намок от крови, однако бодрости духа и присущей ему ироничности инспектор не утратил. – Приложите уже монету ко лбу, мистер Ланиган, пока шишка не превратилась в бушприт.
Весьма он мужественный человек, этот мистер О’Ларри, и среди констеблей уважаем – как за отчаянную храбрость (подумайте только, год назад, в одиночку, лишь с револьвером Beaumont-Adams
[26] вышел задерживать пятерых грабителей!), так и за простоту в общении да незлобивый характер.
Хотя, если уж говорить о его шуточке, никакого там финта и не было – был короткий прямой правой.
– Да, отделал нашего злодея Вильк изрядно… – Старший инспектор извлёк из кармана пенни и приложил его к шишке. – Вы-то сами как, Брендан? На вас, по чести сказать, лица нет. Голова не кружится? Может быть, вы приляжете, а мы позовём врача?
– Пустое. – О’Ларри попытался отмахнуться, но тут же скривился от боли. – Хотя, говоря начистоту, сожалею об отсутствии доктора Уоткинса. Он был чемпионом полка по боксу, и окажись здесь, могло и не случиться нужды в его навыках полевого хирурга.
– Рад, что вы в добром расположении духа и сравнительном здравии, инспектор. Надеюсь, и задержанный не преставится после встречи с вашим полицейским чудовищем, – сухо заметил мистер Спок.
Это он сейчас меня, что ли, монстрой обозвал?
– Попридержите язык, морячок, – резко отреагировал инспектор Ланиган. – Констебль Вильк не только сам вышел на след опасного преступника и, между прочим, шпиона, но и лично его задержал, пострадав при этом ничуть не менее, чем ваша форма.
Коммандер уже было открыл рот, чтобы ответить нечто резкое, вступаясь за честь порванного мундира, но тут прибежал наконец запыхавшийся лысый толстячок с докторским чемоданчиком – лейб-медик тышаха, не иначе, – и вокруг стонущего Дэнгё-дайси начались сущие шаманские пляски. Я о них, о шаманах и их обрядах, в журнале «Этнографический вестник» как-то прочитал, пока мы в вивлиофике одного джентльмена в засаде на воров сидели.
Наконец с осмотром было покончено.
– При должном уходе жить будет. Перелом трёх рёбер справа и плеча правой руки, это уже со смещением, треснувшая ключица, ушиб грудины, контузия, сильное сотрясение мозга, ушиб спины, возможно, трещина в правой лопатке, – вынес заключение лейб-медик. – Рекомендован строгий покой. Всё, что надо, мой ассистент сейчас наложит, но переносить потом осторожно, не растрясти. Голова пострадала особо тяжело, как череп не разошёлся только?
Ну да, тыковкой своей о брусчатку он приложился знатно, это я видал.
– Кто ещё пострадал? – продолжил меж тем неуёмный и, казалось, даже счастливый такому количеству пациентов доктор. Знать, как кони застаиваются, так и он у тышаха хандрить начал, от одних и тех же хворей. – Констебль? Или… О бог мой, сэр! Да вы же сейчас кровью истечёте! Срочно в операционную!!!
Это он мистера О’Ларри углядел, понятное дело – они с коммандером и старшим инспектором успели забор обойти и к общей нашей толпе примешаться. Инспектор и впрямь дюже погано уже гляделся, а стоял сам, похоже, одним лишь напряжением силы воли.
В Арас ан Тышах его, аккуратно поддерживая, увели двое дюжих гвардейцев, притом лейб-медик постоянно крутился вокруг и норовил сунуть О’Ларри под нос склянку с аммониачным спиртом.
Так вот, нас с О’Фареллом и не попользовал элитный коновал, о чём мы, может, внукам бы рассказывали. Ну да не беда – инспектору он сейчас, право же, нужнее нас.
Совсем, правда, избежать внимания ескулапова племени мне не удалось (Ескулап – это такой древнегреческий бог по медицинской части, мне мистер О’Хара рассказывал). Едва мы вернулись в участок, злодейского лжениппонского лжемонаха аккуратно отвезли в гошпиталь Святой Маргариты, под конвоем, разумеется, и мистер Ланиган доложил суперинтенденту о результатах, когда последний лично спустился в зал приёмов и приказал мне самым что ни на есть категоричным тоном идти к нашему участковому фельдшеру на осмотр. Тот пощупал, где неприятно, постукал, где больно, и вынес вердикт, что «пациент скорее жив, чем мёртв», однако, узрев грозно сдвинувшиеся брови Старика, поспешил поправить свою «высокоучёную» формулировку:
