Я обернулся и увидел выходящих на причал полисменов – не менее пары дюжин – во главе с Вильком.
– Доброго утра, джентльмены. – Я приподнял шляпу в знак приветствия. – Надеюсь, я смогу взять короткое интервью у создателя механического чуда?
– Только если он сам не будет возражать, сэр, – ответил сержант. – А у меня приказа препятствовать прессе не было.
Когда наконец «Роял Мэри» покинули все его немногочисленные пассажиры, к нам по трапу спустились трое мужчин весьма примечательной внешности. Один из них, высокий и худощавый, с выправкой, приставшей больше военному, нежели учёному, был облачён в лёгкий плащ нараспашку и светло-бежевый костюм. Двое его спутников, широкоплечих и кряжистых, с лицами, казалось так и просящимися на плакат «Разыскиваются живыми или мёртвыми», напоминали готовых к схватке бульдогов и одеты были в одинаковые серые костюмы из магазинов готового платья.
– Добрый день, господа, – поприветствовал нас высоким, чистым голосом (и без малейшего акцента) первый. – Я доктор Ислингтон, а это мои ассистенты, господа Круп и Вандермар.
Ассистенты попытались изобразить дружелюбные улыбки, однако выглядел результат их потуг, надо сказать, жутковато.
– Сержант полиции Айвен Вильк, – козырнул гигант полицейский, рядом с которым Круп и Вандермар казались шавками перед львом. – Мне поручено обеспечение безопасности вас и вашего груза. А, простите, мистер Фантомхайв останется на корабле?
Ислингтон смерил сержанта взглядом, в котором трудно было найти хоть каплю приязни.
– У профессора Фантомхайва, сержант, случился приступ подагры, и он отправился не в Ирландию, а на воды. Вы что же, телеграмму не получали?
– Боюсь, что так оно и есть, сэр. – Гигант даже бровью не повёл на столь откровенное хамство. – Не получали.
– Ирландская почта славится своим бардаком, – покривил губы мистер Вандермар.
– Поскольку я не отношусь к почтовому ведомству, то и не возьмусь судить об истинности этого утверждения. – Сержант бросил на инженера насмешливый взгляд. – А вот должную охрану могу гарантировать. Кстати, господа, не пора ли приступать к выгрузке голема?
– Вы правы, сержант, не стоит терять время, – кисло согласился доктор Ислингтон. – Мистер Круп, привезите Ферручино, а то тут скоро будет не протолкнуться.
Действительно, вокруг места швартовки «Роял Мэри», привлечённые видом амбротипического аппарата и полицейского оцепления, начали собираться портовые работники, вполне логично рассудив, что вскоре их может ожидать некое любопытное зрелище. Надо сказать, что они не ошиблись. Уже минут через семь у фальшборта появился, а затем и выкатился по наклонному трапу без ступеней… аппарат – иначе я и не возьмусь это охарактеризовать.
Обычные големы (хотя ничего обычного в них и нет – штука это дорогая и редкая), которые применяются в горной промышленности или на погрузочно-разгрузочных работах, хотя бы отдалённо напоминают людей – громоздких, корявых, непропорционально сложенных, но людей. Этот же более всего напоминал установленный на вытянутое инвалидное кресло русский самовар, у которого вместо краника торчала вытянутая вперёд длинная и тонкая рука с тремя изогнутыми пальцами, сверху увенчанный коробом наподобие амбротипического аппарата и рупором. Я, честно признаться, не знаю, как големы ориентируются в пространстве и способны ли на это без помощи управляющего оператора вообще, но этот явно был зрячим, поскольку двигался, издавая при этом лёгкое шуршание подшипников, сам, без каких-либо указаний.
– Доктор Ислингтон, пожалуйста, несколько слов для прессы! – протиснулся я вперёд, когда монструозный механизм остановился возле него.
Англичанин обернулся, и мистер Фёст немедленно сделал снимок.
– Фемистокл Адвокат, репортёр «Светского хроникёра», – представился я.
– Да, я наслышан о той шумихе, что вы подняли по поводу нашего визита, – мрачно усмехнулся учёный. – Что вы хотели узнать? От вас, как мне кажется, не утаили ни грана информации о предстоящих событиях.
– Ах, я прошу всего лишь о небольшом комментарии для наших читателей. Мне послышалось или вы назвали это ваше творение – «Ферручино»?
– Не моё, а профессора Фантомхайва, – строго поправил меня британец. – Это он довёл работу сэра Чарльза до завершения. Что же касается имени… Ну, надо же нам его как-то называть?
– Да, разумеется, – согласился я. – А он действует на основе магических кристаллов, как и прочие големы?
– Он движется на основе получаемой от кристалла энергии, – с апломбом истинного сноба произнёс Ислингтон, – а действует на основе вычислительного механизма Бэббиджа. Движется, принимает решения, действует на их основе, решает математические задачи, в конце концов. Знаете, когда сэр Чарльз ещё только разрабатывал свою машину, леди Ада Лавлейс
[52] остроумно заметила, что подобно тому, как Жаккардов ткацкий станок может ткать цветы и листья, аналитическая машина способна создавать алгебраические формулы, а в перспективе – писать музыку, рисовать картины и укажет науке такие пути, какие нам и не снились. – Доктор царственным жестом указал на голема и добавил: – Дайте ему способность мыслить абстрактно, сочувствовать, любить, переживать – и рано или поздно эти существа заменят нас, людей, как более совершенные. Ведь им не страшны ни болезни, ни травмы – любая их часть легко заменяется. Лишь уничтожение механического мозга будет способно прекратить их существование.
– Вы не преувеличиваете? – Теория англичанина показалась мне откровенно, как это называют, завиральной. – Ведь возможность создания магических кристаллов, насколько я помню, существует лишь у живых существ. Как же големы будут передвигаться, когда исчерпают запасы дарующих им подобие жизни кристаллов?
– Вовсе нет, мистер Адвокат. – Ислингтон усмехнулся с некой мрачной торжественностью. – В моих словах нет никакого преувеличения. Ферручино вполне способен двигаться, получая энергию от парового двигателя. Да, для лучшей работы его логического аппарата пока всё ещё требуется магическая энергия, но я убеждён, что наука вскоре решит, в числе прочего, задачу добычи и использования этой силы из эфира без помощи именующих себя урождёнными магами паяцев.
Айвен Вильк, внимательно прислушивавшийся к нашей беседе, удивлённо вскинул брови и как-то странно покосился на англичанина.
– Это, – доктор кивком указал, что имеет в виду голема, – ранний образец, прототип, наподобие первых, мало на что пригодных паровозов. Но дайте учёным и инженерам сотню лет, и вы не узнаете нашу планету. Ферручино уже сейчас справляется с математическими задачами лучше иных академиков, просто шахматная партия гораздо нагляднее демонстрирует его возможности, отчего и было решено провести рабочее испытание в такой форме. Думаю, он сам с удовольствием всё вам рассказал бы о себе, но от качки его речевой аппарат, увы, вышел из строя.
