— Если там с тобой случится что, получится, я зря тебя спасала от подручных Альфиуса. А это я приму, как личное оскорбление, дружок, заруби себе это на чумазом носу.
Дальше мальчишка шел за ней без возражений, а Хэйт прокручивала в уме варианты: куда сбагрить пацаненка, чтобы за время ее отсутствия с ним ничего не произошло и он не сбег оттуда? По всему выходило, что идеальный вариант — Обжорка, но без Сорхо она-то войти в трактир может, а Кинни — нет. Альтернативой был храм Балеона, но обращаться за одолжением к учителю Хэйт не хотелось…
— Сорхо-Сорхо, не с концами ли ты пропал? — пробурчала под нос адептка, открывая список друзей (последнее она проделала, скорее, по привычке, чем с умыслом).
Имя упитанного трактирщика горело, как активное. Сорхо, которого Хэйт видела в последний раз еще до Ярославля, был в игре!
— Кинни, сегодня определенно твой день, — с округленными от удивления глазами сказала она мальцу. — Мой хороший знакомый вернулся, и ты сможешь переждать у него.
Кинни недоверчиво фыркнул.
— Ему-то с чего мне помогать? Все пришлые себе на уме… Ой!
Поняв, что сболтнул, он зажмурился, ожидая заслуженной взбучки, но Хэйт только рассмеялась в ответ.
— Небо на закате — пурпурное, трава чаще всего — зеленая, а Сорхо — добрый. Он поможет: не тебе, так мне. Обязательно.
…Сорхо заявил, что Хэйт пора лечиться. Конечно, сказал он это уже после обмена приветствиями и воодушевленными возгласами вида: "Как же я рад (рада) тебя видеть!" — и разъяснения, откуда появился "малолетний" непись в компании адептки.
— Ты не переиграла ли, малышка? — в голосе толстяка слышалось искреннее беспокойство. — Юных трубочистов спасать — это хорошо, кто спорит, но ты хоть отличаешь игру от реальности?
Хэйт не стала одергивать приятеля, намекая на то, что некий "игровой элемент" стоит рядом, внимательно прислушиваясь к разговору.
— Не пори чушь, Сорхо, — отмахнулась она. — Квест, конечно, заморочный и все такое, но ничего сверхъестественного. А юного трубочиста мы как раз у тебя и отмоем. Да, трубочист?
Кинни фыркнул.
— А пока он умывается, ты мне расскажешь, где носило тебя уйму времени, — продолжила адептка, выразительно глядя на трактирщика.
Теперь уже наступила очередь Сорхо фыркать…
Причина длительного отсутствия толстяка называлась: "Море, кокосы, мулатки в бикини", — или, одним словом, отпуск. И, разумеется, в помощи настырной квартеронке он не отказал. Осталось придумать, в чем, собственно, эта помощь должна заключаться…
— Прежде чем переть, сломя голову, ты не пробовала этой головой подумать? — спросил Сорхо, выслушав более чем сумбурный план по спасению неписей из лап работорговцев (заключался оный в наборе действий: снести охранника в начале входа, дойти до подвала, где рабов держат, вывести их наружу, доложить в ратушу о творившихся в городе непотребствах).
— Она у меня для того, чтобы шлем носить. А еще я в нее ем, — обиженно буркнула Хэйт. — Может, приготовишь чего-нибудь вкусненького? Ребенок голодный же!
— Какой из? — скептически уточнил трактирщик, переводя взгляд с адептки на умытого Кинни. — Может быть, мальчик расскажет, сколько вооруженных… людей в здании, какая выставлена охрана в подвале? Есть ли ловушки по пути к нему? В конце концов, это в его же интересах…
— Расскажет, — серьезно ответил Кинни и начал перечислять…
Хэйт к завершению списка плавно сползла по стеночке: два десятка бандитов Альфиуса и дюжина головорезов Филда, не считая двух "особо жутких", всюду сопровождающих работорговца. Зато — никаких ловушек. Только решетки (запертые) на дверях подвала и псарня с боевыми собаками. Головорезы Филда в подвале с "грузом" дежурят посменно, шестеро днем и шестеро ночью; пятеро из них охраняют рабов, шестой находится у лестницы, ведущей в особняк.
— Малышка, — посмеиваясь, проговорил Сорхо. — Мнится мне, план по проникновению и захвату стоит заменить на вечеринку с косплеем
[20].
— Что?! — взревела Хэйт на пределе громкости.
— Костюм горничной, все дела. Тебе пойдет! Юбочка, чулочки, фартучек — м-м-м…
Пока Хэйт соображала, можно ли обматерить глумящегося над ней трактирщика при ребенке, с учетом того, что ребенок-таки не настоящий, Кинни старательно прикидывался табуреткой — предметом интерьера, в смысле.
— Малышка, не разочаровывай меня, включай мозги! — сменил вдруг тон Сорхо. — Решетки заперты и изнутри, со стороны дома, и снаружи — в направлении подземного хода, верно?
Кинни отмер, кивнул (хоть и поглядывая при этом с опаской на "спасительницу").
— Ключи у кого есть, в курсе? — продолжил напирать на мальца толстяк.
Мальчик задумался на некоторое время, что-то подсчитывая и загибая пальцы, затем ответил:
— У хозяина… господина Альфиуса. Еще один комплект где-то в доме спрятан. И у господина Филда, он их вроде бы охране своей отдал — сам-то он в подвал не спускается, а рабов надо кормить… изредка. Больше не знаю.
— Поняла? — вперив тяжелый взгляд в адептку, спросил Сорхо, а потом еще и передразнил: — "Квест заморочный, но ничего сверхъестественного"…
Хэйт, не будь дурой, догадалась, на что намекал трактирщик: прикончив охранника в конце хода, можно без проблем миновать сам ход — вплоть до запертой решетки. И там об эту решетку биться головой, долго и упорно. Будь в игре Рэй, умеющий обезвреживать ловушки (а значит, и с замком, скорее всего, он бы справился), эта задачка решилась бы, только вот убивец "улетел, но обещал вернуться". Беда в том, что вернется он поздновато…
Только сейчас осознав, во что вляпалась, она развернула список друзей… чтобы увидеть, как тик в тик, на глазах прямо — выцветает имя Монка, покидающего игру. Спешно вызванная фея понесла записку гномке (пока и та не испарилась!) с названием трактира, фразой: "Жду срочно. Срочно-срочно-срочно!" — и стройным рядком восклицательных знаков.
Сорхо, дождавшись "отлета" феи, полюбопытствовал:
— Тяжелую артиллерию вызываешь?
Хэйт хмыкнула.
— Скорее, любительницу косплея. Точнее, любит она аниме, но от одного до другого… Правда, мне не помешали бы пояснения, как связаны чулочки и штурм особняка с тремя десятками воинственных неписей?
Маська нарисовалась минут через двадцать, и за это время Сорхо не только успел поделиться своими соображениями насчет дома Альфиуса и его обитателей, но и усадить квартеронку за чистку корнеплодов. Сам же трактирщик отправился к учителю — кулинару-НПЦ, у которого он (а позднее и Хэйт) перенимал профессию. За костюмчиками для обеих девушек. Вослед ему летели очень-очень тихие, но ни разу не добрые эпитеты от адептки, подписавшейся-таки на эту авантюру…
