— Пришлым нет веры. Если нечего предложить взамен — лучше даже не соваться с просьбами, так мне батюшка говорил… И конюх господина Альфиуса, и кухарка… И еще говорили, что всякого ждать можно: ради выгоды пришлые и покалечить могут, и еще что похуже сделать… Но я-то теперь знаю — все не так!
— Так, — сказала вдруг гнома. — Именно так, как они тебе говорили. То, что тебе встретилась одна доброхотка-идеалистка, не значит, что и другие будут такими же.
Кинни удивленно захлопал ресницами, а Хэйт закашлялась, вперив изумленный взгляд в подругу, словно сомневаясь, точно ли перед ней "ее" Маська или подменили где гному?
— Мелочь, ты сама на себя не похожа, — сказала адептка, покачивая головой.
— Знаю, — резко отозвалась гномка. — Хочешь поговорить об этом?
Малая выразительно глянула на Кинни, затем на Сорхо.
— Да, но не сейчас, — вынужденно ответила Хэйт, понимая, что теперь она будет больше волноваться о подруге, чем о рабах, которых должна выручить. — То мероприятие, о котором ты говорила — иди, если хочешь. Мне Сорхо поможет, так что все нормально…
— Ушастая, расслабься! — дернула плечиком Мася. — Не критично там мое присутствие. Перетопчутся! Подумаешь, ужин с инвесторами…
Последнюю фразу гнома пробормотала так тихо, что Хэйт едва расслышала ее слова, да и то, призадумавшись, решила, что ослышалась. Это же малая — какие инвесторы? Бред, с какой стороны ни глянь!
Сорхо громогласно объявил, что его часть работы завершена и наказал, какие блюда кому загружать в инвентарь и в каком порядке доставать потом. Также выдал каждой по громадному серебряному подносу. И поручил до подхода к дому Альфиуса натренировать улыбки с уважительным: "Да, господин"! — для убедительности, вроде как.
— Да… господин, — нестройно отозвались девушки (Маськин голос звучал задорно, со смешинкой, интонация же Хэйт больше подходила к заупокойной). — Как скажете, господин…
Сам же Сорхо надел белоснежный халат и колпак повара, став еще забавнее с виду. Кинни остался в Обжорке, дав честное слово квартеронке, что ни шагу из трактира не сделает.
Дальнейший позор Хэйт старалась вымарать из памяти, особенно масляные взгляды "господ", без зазрения совести осматривавших "помощниц владельца трактира, позволившего себе такую наглость, как визит в дом почтенного горожанина, дабы ознакомить его и его домочадцев с кулинарными изысками, изготовленными самим хозяином Обжорки". Сорхо ухитрялся нести эту чушь со скоростью триста слов в минуту, одновременно извлекая какие-то тарелочки, жестами показывая "помощницам" достать следующую смену блюд.
Вообще, то, что их беспрепятственно пустили в особняк и к самому хозяину с "важным гостем", удивило адептку, но спрашивать о причинах она не стала — кто его знает, какие скрытые навыки и достижения у человека, владеющего трактиром в центре города? Это же поле непаханное для развития социальных навыков, только на память Хэйт могла называть красноречие, торговлю и харизму, как раз путем общения с НПЦ и нарабатываемые, а подобных навыков в игре имелось на порядок больше, чем она помнила.
Под конец демонстрации "элитных" блюд Сорхо предложил "господам" отведать собственноручно приготовленного вина — разумеется, абсолютно бесплатно. И "для того, чтобы искупить вину за вторжение без заблаговременной договоренности", попросил позволения накормить слуг дома "пищей полезной и вкусной, но немного менее изысканной".
"Если этот треп сработает, я пожму ему лапу", — нервозно подумала адептка. Это был самый слабый пункт плана: если угощение для господ еще могло быть расценено, как нечто, само собой разумеющееся, то еда для слуг выбивалась из рамок "рекламной акции". Кому охота за просто так тратить время и ингредиенты (читаем, складывая первое и второе вместе: деньги) на каких-то прислужников?
— Ладно, — вальяжно махнул рукой Альфиус (холеный мужчина средних лет, по виду которого и не скажешь, к какой мерзости он причастен). — Если одна из ваших обаятельных помощниц останется с нами… разливать вино по чашам.
Хэйт вздрогнула. Мясо, натертое "специей" со снотворным эффектом для собак было у Маськи, а они стояли по разные стороны длинного стола — расстояние, слишком большое для передачи предметов, следовательно, отправляться кормить слуг следует гноме… "Я — соляная статуя, у меня нет эмоций", — мысленно увещевала себя адептка, решаясь.
— Почту за честь, господин.
— А как зовут прелестную помощницу? — сыто жмурясь, спросил Филд, грузный и краснощекий. — Подлей еще, красавица, и себя не забудь.
Девушка вдруг расслабилась: урод, который пялился на ее… бюст, делал это из-за эффекта платья и прописанной схемы поведения. Так чего волноваться-то? Да, сама ситуация немного щекотливая и нервозная (последнее из-за ожидания какой-нибудь "подлянки" в процессе усыпления неписей), но едва ли "господа" НПЦ кому-то расскажут о виденном, разве что в камере на допросе, другим НПЦ, а это не повод для волнений. "И чего меня так клинило?" — спросила сама себя Хэйт, вспомнила вопрос, который задал ей Сорхо в первые пять минут после встречи. "И впрямь заигралась…"
— Я на службе, господин. Не могу ни выпить с вами, ни назвать имени — таковы правила, — напропалую врала она, доливая в чашу вина до краев.
Вино должно было слегка замедлить действие снотворного, что было им на руку — лучше, чтобы весь дом уснул примерно в одно время, и никто не успел поднять тревогу.
— А после службы? — вкрадчиво поинтересовался хозяин дома. Движения его стали вроде бы более плавными, замедленными, из чего Хэйт заключила, что момент "икс" вот-вот настанет.
— А после службы я уже не столь прелестна, — для разнообразия честно ответила она. — Еще вина, господин?
Не хватало только, чтобы Альфиус вырубился быстрее Филда: за дверьми роскошной столовой стояли телохранители работорговца, подними один из них шум, и придется устраивать бойню вместо тихого прохода по "сонному царству". Сорхо с Маськой далеко, неизвестно, какие уровни у охраны, так что победа адептки в случае чего весьма спорна.
И главное, если в доме начнется бой, что предпримут те головорезы, что находятся в подвале, при рабах? А если у них приказ — избавиться от живых "улик" в случае угрозы раскрытия хозяйского "бизнеса"? Этот вопрос во время обсуждения плана подняла гномка, заставив Сорхо и Хэйт задуматься, а Кинни — затрястись от страха за сестру.
Увы, никаких идей по поводу того, как свести риск к минимуму, не возникло. Кроме ненадежного метода с вином…
Поэтому, наблюдая за тем, как глазки, только что прожигавшие дыры в области ее пикантного выреза, заволакивает сонная пелена, как смыкаются веки главных в особняке неписей, Хэйт не столько радовалась, сколько переживала. Уснули они, впрочем, синхронно, легко и даже забавно: Филд, по классике жанра, лицом в салат, Альфиус с чашей у рта. Занесенная рука дрогнула, чаша опрокинулась, заливая красным вином подбородок и широкое белоснежное жабо, прозванное Хэйт слюнявчиком; пальцы уснувшего непися разжались, чаша полетела вниз. Девушка метнулась, перехватывая посудину у самого пола — не хватало еще, чтобы на грохот вбежала охрана.
