Не выдержал, оделся. Открыл дверцу потайную, спустился по лестнице, что в стене устроена, снова в поруб пришёл. Посмотреть, как его приказы-распоряжения исполняются… Всё правильно. Часовой у двери, где людоедку содержат, стоит. Каждые четверть часа внутрь заглядывает через отверстие, стеклом забранное. Меняются охранники через каждые два часа. Спросил, что пленница делает. Тот ответствовал, мол, сидит на койке, обхватила коленки руками да раскачивается из стороны в сторону. Задумался князь, отстранил часового, заглянул – и верно. Сидит на цепи, руки-ноги как он сковал, так и блестят оковы на них. Обхватила руками коленки, качается потихоньку из стороны в сторону. Постоял, посмотрел, и вновь на него накатило… Часовому сказал, мол, сходи погуляй часик. Тот безмолвно исчез, а Ратибор двери темницы отворил да внутрь вошёл, за собой засов заперев…
Глава 11
Дар поправил непривычное одеяние – он ничем не должен выделяться из прочих храмовников. Вон, фон Гейер внимательно наблюдает за славом, стоя у рулевого весла. До чего же всё-таки неуклюжи эти венецианские когги по сравнению с двулодниками державы славов! Хвала богам, наконец-то плавание заканчивается! Месяц болтанки на примитивном корабле! Питание впроголодь, и тухлая вода. Рыцари не умеют добывать воду из воздуха, когда требуется всего-то таз да груда камней. Потому и плывут каждый раз в неизвестность. Просто чудо, что им удалось добраться до Новых земель прямо через океан. Славы-то давно туда-сюда шастают, только путь у них гораздо северней, по попутному течению, что ускоряет ход кораблей.
Ещё манёвр, последний! Летят просмолённые пеньковые канаты на деревянную пристань, подскакивают к ним воины младшего ранга, послушники и оруженосцы, торопливо вяжут за торчащие брёвна. С тупым стуком падает сходня на пирс, и по ней торопливо поднимается среднего роста коренастый мужчина в доспехе, но без шлема, на плечах красуется белоснежная котта с восьмиконечным крестом. Завидев его, фон Гейер одним прыжком слетел с возвышения и упал перед ним на колено, склонив голову.
– Удачен ли поход твой, брат, не спрашиваю – всего один корабль вернулся из путешествия. Помянем добрым словом и молитвой павших и утонувших, и души их да вознесутся на небо. Хвала Господу нашему, что хоть вы вернулись домой… – Тут тон рыцаря изменился, он заметил, что на тамплиере другой доспех. – Однако, брат. Что за чудо на тебе?! Неужели…
Фон Гейер приложил палец к губам, потом тихо молвил:
– Магистр, прошу о милости – обеспечьте охрану корабля и позвольте побеседовать с вами наедине, с глазу на глаз.
Тот вздрогнул, обвёл вокруг себя острым, не по годам, взором, его взгляд упал на Дара, и…
– Однако…
– Прошу прощения, магистр, но всё же я прошу два слова наедине.
Тот кивнул сединой, и Алекс поднялся, потом махнул рукой, подзывая слава. Втроём они спустились с корабля, отошли на дальний конец причала. Вроде никого… Но Дар насторожился – больно тут тихо… Фон Гейер прошептал:
– Брат магистр, в трюме когга шестнадцать тонн чистого серебра в слитках.
– Что?!
– И позвольте вам представить: полномочный представитель державы славов, что находится за морем, Дар фон Блитц.
Слав склонил голову в коротком поклоне, выпрямился, взглянул тамплиеру в глаза гордо и смело.
– Дар, господин магистр, от князя нашего Ратибора послом к тебе прибыл.
Надо отдать должное старому храмовнику, не растерялся он, смог сохранить хладнокровие. Пара мгновений – и он полностью овладел собой, потом медленно произнёс:
– Как я понимаю, фон Гейер, ты нашёл нечто, о чём не стоит знать лишним ушам?
– Как и капитулу, ваша светлость. Пока достаточно нас троих.
– А команда и братья?
– Они поклялись на Священном Писании. Но поскольку плоть человеческая слаба, как и дух, думаю, лучше нам отправить их в следующий рейс в те земли волшебные.
– Даже так, брат?
– И никак иначе.
…Вот уже полгода Дар находился в цитадели тамплиеров, расположенной в Сен-Жан д’Акре
[48]. Рассудив здраво, магистр ордена согласился на все условия державы. Но тайна требовала, чтобы слав находился подальше от тех мест, где слишком много завистливых и недоброжелательных глаз. А что может быть лучше для разведчика, чем спрятаться в толпе? Вот и была выбрана крепость в Святых землях, где творилось настоящее столпотворение всех рас и народов. Да Иерусалим, святыня христиан, также находился поблизости, и слав всегда мог наведаться в город и немного отдохнуть, прикинувшись обычным странствующим рыцарем. Благо в городе их кишело несметное количество со всех краёв света. Вот только из славянских земель не было никого. Свободных. Рабов – полно. А свободных воинов нет…
Дар бродил по узким грязным улицам, застроенным глинобитными домами, присматривался к людям, но видел лишь пустые оболочки. Он тоже был потомком ясновидящего и имел такой же талант, как и у своего прародителя, – видеть души людей. Но пока, к сожалению, никто ему не попадался из людей с сохранившейся душой. Даже самые лучшие из них были всего лишь оболочками, где далеко в глубине тлела слабая искра, гаснущая с каждым мгновением жизни.
Ратибор спустился в тайную комнату, находящуюся глубоко под детинцем. Только у него был ключ от этого помещения, и лишь он знал, кто там находится. Она, как обычно, сидела на кровати, обняв живот, и словно прислушивалась к тому, что находится внутри. При виде входящего слава глаза майя полыхнули пламенем, она рванулась навстречу, но цепь, удерживающая девушку за шею, вновь опрокинула её на кровать. Князь осмотрелся – она поела. Помыть бы её в бане, но… А если узнают люди? Что тогда? Он и так слишком сильно рискует, но не может её оставить. Тогда, на пограничной заставе, на него словно нашло какое-то помрачение рассудка – каждый день он приходил к ней в тюрьму и… Она дралась, пыталась сопротивляться, пока в один из дней не встретила его странно тихой. Словно что-то случилось. Страшное. Или, наоборот…
Ратибор по-своему заботился о ней. Пусть он не мог её отпустить, но и обижать тоже не желал. Её хорошо кормили, все же водили в баню, меняли одежду и бельё. Всё, кроме свободы. И – человечины, естественно… А спустя некоторое время он сообразил, что произошло с пленницей – у неё не было женских дней… А когда ему пришлось оставить её в покое на время пути, стал округляться животик… Поняв, что людоедка беременна, князь похолодел – он не мог себе даже представить, что его потомок будет иметь смешанную кровь с людоедами! Но и убить мать своего ребёнка был не в состоянии. Просто не поднималась рука… И винить в произошедшем князь мог лишь самого себя.
Самое плохое, что он не знал её языка, а девушка упорно не желала учить его язык. Лишь жесты… Да иногда можно было догадаться о смысле предложения или вопроса, задаваемого друг другу. Ещё она упорно отказывалась назвать своё имя, но Ратибор звал её ласково – Шо-Чи, что означало Цветок… Она действительно напоминала ему цветок водяной лилии, такая же хрупкая, тоненькая, с присущим только ей слегка пряным ароматом чёрных, будто смола, волос и огромными коричневыми глазами. Высокая грудь, тонкая когда-то талия, крутой изгиб бёдер. Красивый рисунок полных губ…
