Славяне пока держались – огнестрельное оружие и булатная сталь их мечей и доспехов пока ещё помогала сдерживать врага, но с каждым мгновением воинов становилось всё меньше, а врагов – всё больше. Вольха рубился в первых рядах, привычно принимая и парируя удары, меткими быстрыми выпадами меча вырывая нападавших из строя и отправляя их в объятия гурий… С тоской бросил взгляд на высоко стоящее солнце – не хотелось бы умирать в такой погожий денёк…
И вдруг – грохот нескольких сот ручниц за стеной, а потом… Его иссохшие губы растянулись в улыбке – знакомый каждому посвист мечей обоеруких. Значит, помощь пришла?! И верно – громоподобный рёв корабельных пушек и знакомый до боли силуэт ведущего корабля флота империи, двулодника «Сын Перунов», корабля, равному которому по величине и мощи не было во всём известном мире. И идут напролом, топя пузатые когти, плотной массой сбитые в гавани, благо закрывающая цепь снова опущена, и ловко прыгают на камни, врубаясь в сплошную массу вопящих теперь от ужаса арабов, морские десантники. И сброшены сходни, по доскам которых плотным строем стремительным бегом, высоко вскидывая колени, надвигаются на врага, колыша перьями шлемов, воины Тауантинсуйу в доспехах стальных. А из-за стен слышен торжествующий рёв воинов славов и переливчатые крики меднокожих воинов, начисто вырезающих всех, кто попадает им под руку…
Вольха опустил руку с мечом, протёр перчаткой щёки от пыли – не может быть! Дар?! Брат императора? Лично?! Но зрение его не обманывало – это был действительно Соколов. Два особых меча для двуручного боя в его руках лучше всяких слов доказывали это.
Глава 21
Дар обвёл взглядом заваленный трупами врагов и своих двор крепости, сплюнул сквозь зубы, потом перевёл взор на поредевший, но честно дравшийся до конца гарнизон крепости Поющих птиц. Подозвал к себе воеводу. Тот приблизился. В иссечённых доспехах, залитых вражьей кровью, пошатывающийся от усталости.
– Значит, захотели обманом взять, Вольха?
– Так и было, княже.
– Потери велики?
– Под тысячу убитых, пока ещё не всех сочли. Да раненых в три раза больше.
– Ясно.
Захваченные в плен арабы под присмотром воинов-победителей уже стаскивали трупы в кучу, чтобы потом сбросить в море. Чести похорон враги не удостоятся.
– Что ещё скажешь интересного, воевода?
Тот пожал плечами, но потом спохватился:
– У них тоже огнебои были. Но слабые. Малого калибра. Моряки так доложили. И стреляют недалеко. А дыму от их выстрелов много. Совсем не так, как у нас.
– Понял. Разберёмся. – Взмахом руки подозвал почтительно внимающего воина из инков, отдал короткий приказ, тот убежал. – Ещё что поведаешь?
Вольха взглядом попросил разрешения и, получив его, жадно выпил из поданной кем-то фляги воды, вытер губы рукавом, выдохнул:
– Прости, княже. Как-то в бою не до того было. Но мыслю так: в покое нас не оставят. Надо крепость либо крепить и вторую ставить на том краю острова, либо целиком его стеной обносить и гарнизон усиливать. Ну и крайний случай – крепость вообще сносить, уходить отсюда.
Но… – Обвёл рукой двор: – Крови здесь нашей пролито много. И бросать всё – значит дать арабам победить.
– Верно говоришь. Не бывало такого, чтобы славы под кого-либо гнулись. Значит, будем остров стеной обносить. Рук рабочих хватит. Сам видишь. А теперь другое: откуда враги корабли тамплиеров взяли? Да ещё столько?
– Можно поспрашивать. А пока – будь гостем, княже.
– Буду. Но давай сначала дело сделаем.
Вольха хитро улыбнулся:
– Так пусть пока воины твои пленных поспрашивают, а мы хоть перекусим. Чай, почти пять часов дрались. Маковой росинки во рту не было.
Дар рассмеялся:
– Уговорил. Сейчас распоряжусь…
Отряды славов, сошедшие с кораблей, плотной сетью прочёсывали остров, вытаскивая разбежавшихся врагов из всех щелей и пещер. Другая часть проверяла захваченный без единого выстрела флот, моряки которого вместе с привезёнными войсками бросились на штурм крепости. Всех пленников сгоняли в одну уединённую долину, отрядив под сотню из них вытаскивать трупы. Приехавшие вместе с воинами жрецы и тайники прочёсывали пленных частым гребнем, быстро выхватив так и не состоявшегося Махди из наиболее знатных воинов и отделив их для допроса.
Дар же с Вольхой и прочими командирами тем временем обедали в покоях командира крепости и ждали выпотрошенных из пленников сведений. К допросу приступили настоящие специалисты по развязыванию языков из Тауантинсуйу. Выяснилось: Мухаммад ибн Тумарт выгреб в свой поход почти всех воинов подчинённых ему племён. Кроме того, пленные тамплиеры, которые остались в живых, и, более того, все выкупленные храмовниками славяне находились в Тандже
[67], главном арабском порту. И вскоре уже все командиры во главе с командующим походом обсуждали план возмездия. Испокон веков среди славов было заповедано выручать своих. А значит, вопрос – быть или не быть походу – не стоял. Семь тысяч бывших рабов плюс почти две тысячи тамплиеров-союзников. Вытаскивать нужно всех. Только как?
В Тандже проживало почти сто пятьдесят тысяч населения. На флоте же пришло всего лишь двадцать тысяч славов, инков, меднокожих. И арабам известно огненное зелье. Поразмыслив, решили воспользоваться идеей ибн Тумарта. Почему бы не перенять полезное? Пересадим воинов на арабские корабли, нарядим их под местных, благо те лица привыкли закрывать всякими тряпками, и ударим. Внезапно. Прямо с их кораблей. Войск в порту почти нет. Так что – быстрота, натиск, внезапность. Дело выгорит. Ну и большие огнебои с кораблей поддержат. А свои как пленники пойдут. Жаль, тамплиерских кораблей много попортили. Ну да чего теперь – не до их сохранности было.
Сказано – сделано. Пленников покидали в трюмы. Припасы на кораблях были. Воинов рассредоточили по всем имеющимся кораблям. Нашли и капитанов среди уцелевших. Пригрозив им смертью, заставили вести флот империи прямо на Танджу.
…Город горел. И не потому, что подвергся обстрелу или чему-то подобному. Когда объединённый флот ворвался в порт и на берег высадились войска, население попряталось по домам. Но славы бесцеремонно надёргали себе проводников из местных и заставили вести их к захваченным пленникам из славов и тамплиеров. А когда увидели, как те содержались, князю едва удалось удержать своих людей, чтобы они не вырезали город целиком.
Тем, кто содержался в медине
[68], можно сказать, повезло. Но там оказались наиболее важные пленники, за которых арабы надеялись получить выкуп от ордена. Основную же массу рабов согнали в большие ямы, выкопанные прямо у городских стен, где те и томились, мучаясь от голода, жажды и ночного холода. Так что когда воины империи добрались до них, то оказалось, что большинство бывших рабов просто не способны передвигаться от истощения и болезней. И тогда Дар рассвирепел.
