– Ну, наконец-то! Что так долго? Все извелись уже! Льот глаза проглядела, тебя ожидаючи. Уж три месяца, как ты вернуться должен!
Дар почесал подбородок, вздохнул:
– Много чего было, брат. Но вовремя мы успели. Задержись хоть на час – погибли бы наши славы, что в крепости. И крепость бы сама пала, и погибли храмовники и наши люди, что те выкупили. Словом, пришлось… – Опустил виновато голову.
– Ладно. А что за народец невиданный? Зачем рабов приволок? Не было у нас рабства от роду!
– Было, брат! Раньше.
– Да и раньше тоже не было. Срок давали работ каторжных, и всё. А ты, я смотрю, этих навеки и до смерти собрался закабалить?!
Лицо Дара посуровело:
– Ты спроси тех тамплиеров, что я к нам привёз, да людей нашей, славянской крови, заслуживают ли эти… твари… человеческого обращения.
Сразу холодом повеяло в покоях.
– Что… совсем?
Младший коротко кивнул.
– Постой, ты к нам опять тамплиеров привёз?!
– Немного. Всего полсотни. Они хотят у нас остаться. Навсегда. Большая-то часть ждёт, когда за ними корабли из Ла-Рошели придут. На островах, в крепости.
– И от веры своей отрекутся?
– Ты, брат, совсем императором стал? Мы же наших не заставляем веру менять? Так и они выбирать вольны. Но люди они верные. И служить империи будут столь же честно, как ордену своему ранее. Тайники их смотрели – все честны перед нами. Ни у кого нет тайного умысла против нас.
Добрыня вздохнул:
– Прости, брат. Совсем замотался…
– Тут другое важно: сии людишки, что я приволок, с огненным зельем знакомы…
– Что?! – Челюсть Добрыни отвисла от изумления.
– Правда, как я понимаю, состав у их смеси иной, и совсем по-другому его делают. Огнебои же их против наших вовсе плохи. Размер крошечный, едва больше нашей ручницы. Но само то дело о многом говорит.
– Да… Истину молвишь…
– Словом, пора нам задуматься, брат. Ты много чего сделал за время, что старший наш, Ратибор, начал. Хватит в скорлупе сидеть. Пора, брат.
Внезапно лицо императора стало задумчивым.
– Пора, говоришь? Что же… Тогда слушай мой приказ: даю тебе шесть месяцев, брат. За это время отдохни, собери армию, припасы, построй махины необходимые и корабли, сколь надобно. А как срок подойдёт – через земли луров выдвинешься на полдень Старых земель, и оттуда будешь штурмовать эти острова.
Подошёл к стене, раздёрнул занавески, что её укрывали. Охнул Дар от неожиданности: на стене был чертёж мира нарисован. Не весь, конечно, но что известно было славам, всё мелко выведено и подписано. Рукой Добрыня указал на небольшую гряду островов возле края Старых земель. Дар поинтересовался:
– А там что?
Брат усмехнулся:
– Ничего.
– Как?!
– Ты сюда смотри. – Рука показала на выдающийся вниз край материка. – Здесь наше посольство исчезло. Нашлись его следы. В степи отыскались останки. Всех порубили. Почти. Но одного мы всё-таки нашли. Парень уже и речь почти забыл, да вот… Эти люди посмели на славов и империю меч поднять. Ты за наших людей город с лица земли стёр. Так почему я должен спускать? На островах этих будем строить грады для воинов, которые в походы пойдут, огнём и мечом отплатят они за смерть послов наших.
– Но люди на островах чем виноваты?
Лицо Добрыни стало вдруг жёстким:
– Ничем. Просто их земли нам нужны. Как и эти. И эти. Хватит нам сидеть, Дар, за морями-океанами. Сам сказал – пора. Вот и начнём.
– Уверен? – Младший брат покосился на старшего.
Тот твёрдо кивнул:
– Уверен. Жрецы Распятого свою веру тащат всюду. Покоряют страну за страной, гребут под свою руку всё новые и новые земли. Наливаются силой. Я с Троицей Жизни вновь говорил – они согласны, что нужно запечатать чёрную веру. Не давать ей воли. Посему – запечатать для них восход, а на заходе пускай они в собственном котле варятся. Жрут друг друга.
– Высоко ты задумал… Удастся ли?
Добрыня вновь кивнул:
– Удастся. Поведёшь армию на острова и покоришь их. А там посмотрим – либо дальше пойдём, либо остановимся, передышку сделаем. Спешить нам некуда пока, и надрываться особо не стоит. Сила империи не только в огне, но и в пахаре, сам знаешь.
Младший замер у стены, вглядываясь в карту. Однако…
Глава 22
Алекс фон Гейер, бывший рыцарь ордена тамплиеров, а ныне десятник конной сотни личной охраны воеводы князя Дара Соколова, волновался. И очень. Новая жизнь, новая судьба. Нелегко пересматривать то, к чему был приучен с самого рождения, особенно на четвёртом десятке жизни. Но… Либо жить наконец нормально, как и должен человек. Либо сгинуть безвестно неизвестно для чего и, главное, за кого, в худшем случае, или гнить от старости в нищете, в лучшем. Хватило лишь один раз решиться, и теперь его судьба стала совсем иной. И, верится, намного лучше той, что сулило ему прошлое.
– Прибываем, воин.
Кивнул в знак благодарности. Вот тоже примета новой жизни. Раньше бы и в голову не пришло поблагодарить услужливого матроса, поскольку тот наверняка простолюдин, а он – рыцарь. Каким же шоком стало то, что сам император не кичится своим происхождением и голубой благородной кровью, а наравне со своими челядинцами, к примеру, ест из одного котла! Носит такую же одежду, как и остальные славы, и, главное, не делает различия между выходцами из тех народов и родов, что населяют империю! Да ещё какую! Огромнейшую! Равной которой нет во всём свете! Раскинувшуюся на два континента, с больше чем ста миллионами подданных! И не просто подданных, а свободных людей, любящих своего государя искренне, трудящихся не из-под палки, а по совести и чести.
Каким удивлением было узнать, что в империи не знают, что такое воровство, разбойничьи шайки, голод и болезни! В старушке Европе эпидемии с завидной регулярностью опустошали густонаселённые страны и города, оставляя после себя редких счастливчиков. А тут… Даже города было невозможно сравнить с европейскими! Большие, светлые, практически без стен – здесь они ни к чему. Но самое главное – чистые и ухоженные! Когда Алекс немного освоился, Дар отправил его с каким-то мелким поручением на юг, в Куско, и бывшего рыцаря увиденное настолько шокировало, что он долго приходил в себя после поездки. Не физически. Душевно. А сколько новых знакомых удивили тевтона до глубины души своим образованием, щедростью, добротой! И, конечно, сын…
Марк вытянулся, окреп, стал совсем другим и внешне, и по характеру. Когда они виделись с ним в последний раз шесть лет назад, это был слабенький, хилый мальчик, тощий от недоедания, в грубых, хотя и чистых лохмотьях. Запуганный. Как метко говорят славы – не от мира сего.
