– Так вижу, – туманно ответил тот, потянувшись к котелку с вкусно пахнущей кавой. Зачерпнул кружкой, налил себе, Алексу, пленнице. Вытащил на свет небольшую плошку с твёрдым соком сладким, щедро сыпанул себе. – А ты что же?
– Погоди, дай доесть.
Кивнул, мол, понятно. Сделал большой глоток, зажмурился, вроде как от удовольствия. А сам пленницу внутренним взором просвечивает.
Та доела, даже вздохнула явно с удовлетворением. Потом заёрзала, но встать со стула не решилась.
– Чего она?
– В отхожее место ей надо. Ну да обойдётся. – Подошёл к ведру, стоящему в углу, накрытому крышкой, поставил рядом с её стулом. Поманил за собой фон Гейера: – Выйдем на минутку.
Тот понял. Поднялся, вышел на воздух. Сообразит или нет?.. Догадалась. Во всяком случае, когда славы вернулись, ведро вновь стояло, плотно закрытое крышкой, а та сидела с выражением явного облегчения.
– Вот… – Непонятно к чему сказал тайник. Налил ей кавы, девушка попробовала, но тут же стала отплёвываться. Не по вкусу. – Ух ты, какие мы привередливые…
Зачерпнул простой воды – жёлтая выпила с удовольствием. Тайник толкнул её к лежанке, приложил сложенные домиком ладошки к щеке. Мол, спи, давай. Та поняла сразу. Послушно улеглась, даже отвернулась к стенке из плотного полотна, пропитанного соком гевеи, травленого вулканической серой.
– Ты тоже ложись. А я пока подежурю.
– Да куда она денется, с привязи-то?
– На тот свет, – неожиданно жёстко произнёс тайник. – Были уже случаи. Сами себя убивали. Так что спи пока. Потом меня сменишь. И свет не гаси. Новые светильники нам приносить будут.
– Понял…
Мда… Порядочки у этих желтокожих… Подошёл к стоящей возле другой стены лежанки, улёгся. Накрылся точно таким же одеялом, как у пленницы, закрыл глаза. Поворочался, пока к нему не подошёл тайник, не положил на мгновение руку на лоб. И тут же вырубился… Проснулся уже утром. Тайник так и сидел за столом, глядя на пленницу, которая сладко посапывала во сне. При виде открывшихся глаз Алекса, едва слышно произнёс:
– Утро доброе.
– И тебе, Вольха. Чего не разбудил?
– Да я-то выспавшийся. А тебе сегодня дел будет много.
– С чего решил?
– Знаю, – пожал тот плечами и поднялся. – Сейчас завтрак принесут. Буди девчонку.
– Я?!
– А кто? Мы тут немного разобрались с их обычаями, так ты, поскольку её в плен взял, вроде как её хозяин теперь. Если всё верно, конечно.
Тевтон быстро слез с лежанки, прошёл в угол, где стоял рукомойник, умылся, протёр лицо полотенцем. Потом наклонился к девице, потряс её за плечо:
– Эй, просыпайся.
Та открыла чистые незамутнённые глаза, тихо вздохнула, потом выражение её лица изменилось. Сообразила. Точнее, вспомнила, что с ней… Тайник поставил рядом с ней ведро для надобностей, кивнул напарнику, оба вышли. Погода была изумительная. Яркое чистое солнце. Уже потянулись колонны пленников на реку, умываться, приводить себя в порядок.
– Эвон, глянь, посольство чего-то суетится…
– Точно.
Давешние гости уже успели обнести свои палатки неким ограждением из расписных полотнищ, с различными письменами-жуковиньями, и внутри них развили бурную деятельность: бегали воины, суматошились слуги в своих плетёных шляпах. Вышел наружу посол в своём халате, полез в носилки. С вершины лагеря хорошо было видно, что творилось внутри загородки.
Махнув рукой, тайник развернулся:
– Пошли. Не хочу, чтобы чего случилось.
– Угу.
Оба вернулись в шатёр – пленница сидела на кровати, поджав ноги под себя. Воины удивились – кровать была аккуратно застелена на незнакомый манер.
– Хозяйственная.
Тайник кивнул в ответ. Десятник подошёл к рукомойнику, быстро взбил пену, намылил щёки и подбородок, побрился. Да, славы умели делать вещи! Лезвие само снимало отросшую щетину, оставляя идеально чистое лицо. И править не надо. Раз в месяц, если только. Одно слово – сталь… Смыл остатки пены с лица, похлопал по щекам, разгоняя кровь.
В шатёр, спросив разрешения, вошёл воин, принёс опять поднос с пищей.
– Опять кава?
Тайник кивнул, и Алекс слегка скривился.
– Каффу будешь?
– Каву?
– Нет, каффа. Арабы её пьют. А я, когда в Святой земле был, тоже пристрастился. Вкус необычный, сразу скажу, но мне лично нравится. Бодрит хорошо.
– Давай попробуем…
Тайник неожиданно заинтересовался.
– Тогда я до своей палатки дойду. У меня там всё необходимое.
– Только недолго.
– Да тут рядом…
Когда вернулся, достал из своего мешка уже размолотые зёрна, специальный сосуд, кусочек ткани. Взял светильник, вынул фитиль побольше, поставил под треножник, на который водрузил сосуд. Налил воды, насыпал пару ложечек порошка.
– Только он горьковатый. Но можно, если хочешь, как каву, соком твёрдым посластить. Или молоком разбавить.
– С молоком здесь туго.
– Знаю. А я так пью. Давай, пока готовится, поедим. А то вон девчонка уже ноздри раздувает. Что там у нас?
– Сегодня маисовая каша с мясом и томаты свежие.
– На завтрак самое то!
Быстро наполнили миски, усадили пленницу, сунули ей в руки ложку, сами принялись за еду, начав с томатов. Посолили, смолотили в мгновение ока. Девушка с удивлением смотрела на большой красный плод, потом несмело попробовала. Вроде понравилось. Съела, во всяком случае, с удовольствием. И даже без соли. Да и каша явно ей пришлась по вкусу. Тем временем вода в сосуде вскипела, и Алекс снял турку с огня, разлил напиток по кружкам, процеживая через марлю, с видимым нетерпением причмокнул – вкуснотища! Как давно он не пил каффу! Тайник попробовал, вначале просто из вежливости, потом ощутил неожиданный прилив бодрости, глаза его заблестели:
– А если каменного сока кинуть, эффект не пропадёт?
– Нет, конечно!
Тот бросил пару ложек в свою кружку, помедлив, подвинул соковницу к пленнице, показал, мол, пробуй. Та взяла на кончике ложки, едва коснулась языком… А потом мгновенно слизала всё. Снова потянулась к соковнице, но Лок шутливо ударил её по рукам. Алекс поразился – та, совсем как обиженный ребёнок, надула губы. Она что, не понимает, что в плену? Что её могут казнить? Ведёт себя словно обычная девица.
– Тоже заметил?
Тайник бросил на тевтона острый взгляд, делая неторопливый глоток с явным наслаждением. Желтокожая между тем тоже сделала глоток каффы, поначалу было сморщилась, но распробовала и стала пить мелкими глотками, с удовольствием.
– Ей тоже по вкусу пришлось.
