Проходили дни в ледяном плену. Обитатели «Фрама» следили за дрейфом, ежедневно определяя координаты судна, вели наблюдения за погодой, льдами и морем. Полки в лаборатории заполнялись рядами банок с заспиртованными образцами. Пешие походы во льды пополняли стол свежей рыбой и жаркое из тюленины, которое Нансен считал весьма деликатесным, если только привыкнуть к привкусу ворвани. Иногда удавалось подстрелить белого медведя, чье мясо тоже шло на жаркое. Украшением рождественской трапезы стали последние кружки рингнесовского пива. Год сменился на новый, но все остальное шло по-старому.
Спустя долгие месяцы, в конце 1894 г., выяснилось, что «Фрам» не переместился к северу на ожидаемое расстояние и через год-полтора освободится из ледяного плена к западу от Шпицбергена, так и не достигнув Северного полюса. Нансен, который за время дрейфа поддерживал свою физическую форму, все серьезнее начал задумываться о том, чтобы первому покорить Северный полюс – если не на корабле, то на лыжах и собачьих упряжках. Путь в одну сторону насчитывал всего-то 800 км. На обратном пути возвращение на «Фрам» было, конечно, невозможно. Напротив, нужно было взять направление на Шпицберген или Землю Франца-Иосифа, куда можно было бы успеть добраться до наступления лета и таяния льдов, и весь маршрут составил бы никак не более 1500 км.
В конце февраля 1895 г., после долгой полярной ночи снова показалось солнце. «Фрам» находился на 84° с. ш., и его дрейф далее к северу был маловероятен. Нансен оставил Свердрупу доверенность на командование экспедицией в свое отсутствие и отправился на свидание с полюсом. Его напарником стал Ялмар Йохансен, мастер ходьбы на лыжах, который умел отлично управляться с собачьей упряжкой, был искусным охотником и завоевал звание чемпиона по атлетической гимнастике на соревнованиях в 1889 г. в Париже. С собой они взяли тщательно спланированный набор снаряжения и припасов весом порядка 715 кг, размещенный в трех нартах, которые тянули 28 ездовых собак – все собаки экспедиции, не считая двоих животных, которых оставили команде.
Два каяка предназначались для переправы через разводья, а наибольшую долю груза составляли съестные припасы. Количество корма для собак было невелико: будучи человеком весьма прагматичным, Нансен подсчитал, что, когда по мере продвижения собаки будут понемногу слабеть, самых слабых можно будет забивать в пищу остальным.
Уже в первые дни выяснилось, что они не смогут продвигаться вперед с той скоростью, на которую рассчитывали на основании пробных поездок в окрестностях судна. Полярный лед оказался неровным, он был покрыт ледяными гребнями и осыпями из смерзшихся осколков, между которыми имелись ямы и не замерзающие даже среди зимы трещины и полыньи. После месяца пути одна из собак была уже так измучена, что не могла тянуть. Ее пришлось забить. Нансен писал в дневнике: «Это была самая неприятная обязанность за все путешествие». Другие собаки поначалу брезговали мясом своего недавнего товарища, но очень быстро голод отучил их привередничать.
В один из дней случилось так, что путешественники забыли завести часы. Часы Йохансена остановились совсем. Часы Нансена еще шли, но и они, судя по всему, отстали. Это был серьезный удар. В вычислении координат долгота определяется путем фиксации наступления полудня по местному времени в соотношении с Гринвичским или иным известным меридианом. В полярных широтах, где меридианы расположены близко друг к другу, требования к точности еще выше, чем в более южных областях. Исследователи сразу завели часы, постарались установить их так точно, как это было возможно, и решили надеяться на лучшее. Позже выяснилось, что они ошиблись в определении координат почти на шесть градусов.
С течением недель стало ясно, что до полюса не добраться, и 8 апреля Нансен и Йохансен повернули назад. Самая северная точка, которой они достигли, имела координаты 86° 10′ с. ш. и примерно 95° в. д. Оттуда они направились к Земле Франца-Иосифа, которая, как они полагали, находилась на расстоянии чуть более 400 км. На самом деле расстояние составляло почти 700 км.
Возвращение превратилось в выживание, когда надежда сменялась отчаянием. Все чаще приходилось забивать собак и кормить их мясом оставшихся, а груз снаряжения становился для двоих мужчин и выживших собак все тяжелее. В мае они вынуждены были бросить одни нарты: уменьшившиеся припасы отлично помещались в двое нарт, в которые запрягли последние десять собак. Одна за другой собаки становились пищей для сильнейших. Последние оставшиеся в живых собаки так страдали от голода, что зарезанных ездовых не требовалось даже свежевать – достаточно было разрубить тушу на части, и ее проглатывали вместе с шерстью. Нансен и Йохансен нажарили себе из крови одной собаки котлет и нашли их вполне съедобными.
В июне торосы и осыпи превратились в ледяные поля, в которых уже стало ощущаться движение далекого пока прилива. Съестные припасы стали заканчиваться. Часть пеммикана отсырела и испортилась. Нансен и Йохансен залатали поврежденные во время перевозки на нартах каяки и приготовились к спуску на воду. 22 июня им удалось подстрелить тюленя, так что о еде можно было на какое-то время не беспокоиться. На следующий день удалось добыть еще одного тюленя, и Нансен делает в дневнике поэтическую запись: «И как вкусна эта пища! ‹…› Сало, и сырое и жареное, по-моему, великолепно ‹…›. Вчера на завтрак у нас был суп с вареной тюлениной и сырое сало. К обеду я зажарил ‹…› бифштексы, ‹…› никаким бифштексам из "Гранд-отеля" не сравниться с нашими, хотя, конечно, мы не прочь были бы запить их кружкой доброго мартовского пива»
[9]. К лаконичному научному стилю изложения он возвращается в рассказе о том, как они с Йохансеном подстрелили трех белых медведей, которых к лагерю приманил запах жира.
3 августа путешественники собирались начать переправу через разводье на двух каяках, груженных упакованным снаряжением. Нансен услышал сзади шум и просьбу Йохансена подать оружие. Обернувшись, он увидел, что на Йохансена напала затаившаяся во льдах медведица, которая пытался укусить его за голову. Недрогнувшим голосом Йохансен сказал: «Вы должны поторопиться, если не хотите опоздать». Герои Дикого Запада со своими револьверами и те вряд ли бы управились быстрее, чем Нансен, выхвативший из каяка обрез и всадивший в медведицу заряд с расстояния 2 м. В XIX в. джентльмены оставались таковыми и в самом сложном положении. Только на следующее Рождество Фритьоф и Ялмар сочли свое знакомство настолько тесным, что стали обращаться друг к другу на «ты».
Через четыре дня перед ними открылась вода. Соратники забили последних собак, погрузили на каяки все, что могло поместиться, и продолжили путь морем. Они полагали, что находятся с северной стороны Земли Франца-Иосифа, однако скоро выяснилось, что расположенная на востоке по левую руку от них суша не соответствовала никаким ранее известным приметам. Возле крутого скалистого берега приливные воды шли к западу. Нансен и Йохансен уверенно продолжили путь вперед, надеясь достичь южной оконечности Земли Франца-Иосифа, где можно было встретить других исследователей и вместе с ними вернуться в цивилизованный мир.
