Не то чтобы была такая острая необходимость назначенную в подопечные девушку караулить: уж с соседкой по этажу разминуться не получится так и так, встретишься не сегодня, так завтра. Но… Учитывая всю фигню, успевшую произойти за день, Ми решила её дождаться. В конце концов, коттедж общежития рассчитан всего на двенадцать разумных максимум, а уже въехавшие ученицы успели примелькаться – как внешне, так и эмпатически. Ну, если случайно всё-таки перепутает (мало ли?), то можно просто извиниться… Нет, не перепутала. У Мирен и шанса ошибиться не было. Почувствовав приближение источника эмоций (по большей части – усталого, но сдержанного раздражения), суккуба выглянула из своей комнаты и увидела… это. Эту. Поднимающуюся по лестнице.
Как оказалось, слова о «игнорировании прогресса» и о «завихрении» нужно было воспринимать предельно буквально: больше всего новая ученица академии «Карасу Тенту» походила… Чёрт, с чем бы сравнить? Представьте стрельца времён Ивана Грозного – ну, долго-полый кафтан, сапоги, бердыш… Бердыш убрать, кафтан чуть-чуть модернизировать путём добавления кожаного погона-наплечника для упора приклада из семнадцатого века – в шестнадцатом ведь ещё стреляли, зажав ложе самопала под мышкой. Кафтан слегка приталить – всё-таки на девушку надет – и укоротить примерно до колен, а сапоги взять кавалерийские: с окованными мысами, но – слава богу – без шпор. Голова новой соседки оказалась ничем не прикрыта – если не считать собственных каштановых волос, собранных в тугую косу, уложенную короной. Дополнял всю эту шикарнейшую картину, способную отправить в нокаут пару десятков исторических реконструкторов за раз, обычный, сильно набитый чем-то твёрдым и с выступающими углами солдатский вещмешок за плечом.
– Чего тебе? – не очень вежливо поинтересовалась Марила, останавливаясь посреди холла жилого блока, куда выходили двери всех помещений на этаже.
Признаюсь, зачарованные открывшимся зрелищем и я, и Ми просто забыли поздороваться.
– П-привет. Я…
Бам-м! Это дрогнул пол под небрежно скинутым с плеча вещмешком. Звук был отчётливо металлическим.
– Ну? Ты чего-то хотела сказать, девка
[23]?
Слово «девка» было произнесено не по-английски, на котором новенькая общалась с ужасным акцентом, но суккуба, разумеется, поняла. И даже интуитивно угадала язык.
– Я Мирен. Ты – пани Марила?
– Полячка? – теперь уже удивилась новоиспеченная соседка.
– Не. Румуня я.
– Теж добже.
– Я… Меня директор Куроку Кабуки попросил помочь тебе освоиться. – После секундного колебания Ми решила сразу расставить все точки над i и угадала.
Уже после пары фраз на польском эмоциональный фон Марилы значительно потеплел, а теперь прибавилось даже некоторое уважение.
– Пани Мирен, – слегка склонила голову, как перед равной, полячка. – Прошу прощения за грубость в начале беседы. Долгая дорога…
– Ничего страшного. – Моя партнёрша мягко улыбнулась. – Может, тебе помочь освоиться… эм, здесь?
Каштановолосая ощутимо поколебалась, но потом отрицательно покачала головой, извлекая из-под полы кафтана ключ от комнаты, снабжённый номером.
– Сама справиться должна.
– Если что – можешь постучать.
– Благодарю…
Похоже, новая ученица старшей школы только сейчас осознала, что уже добралась до конца своего путешествия, и теперь единственным желанием протеже Кабуки было завалиться спать. Ну хоть что-то в этот день закончилось хорошо…
Проснулся, а вот отдохнувшим себя не почувствовал… Ага, ясно. Три часа утра. Нервы. Когда ЕГЭ сдавал, тоже была такая проблема. Теперь остаётся ворочаться на ставших неожиданно неудобными простынях и… А, ну и к чёрту! Я прислушался к себе и, подхватив связующую меня и суккубу нить, скользнул «в гости» к Ми. Моя блондинка уже проснулась – в холде в самом разгаре утро – и теперь со смешанными чувствами наблюдала за Марилой. Наблюдала не одна: всё население коттеджа, кто не успел уйти, из окон или высыпав на улицу во все глаза таращилось на происходящее.
Это явно была тренировка: полячка кружилась по газону с двумя палками в руках, которые то и дело звучно вспарывали воздух в стремительном ударе. При этом девушка не потрудилась сменить свой неуклюжий костюм на что-то другое, более того, нацепила на голову толстый прошитый кожаный капюшон… Или это шлем такой? Однако, кажется, не испытывала особого дискомфорта – только испарина на лице показывала, что тренировка даётся ей не так уж легко. В какой-то момент каштановолосая ещё ускорилась, палки в руках превратились в размытые полосы и круги. Десять секунд, двадцать – переступая, будто танцуя, Марила словно дралась с целым отрядом врагов, подступающих со всех сторон. И – р-раз! – внезапно замерла в полной неподвижности, глядя на зрителей.
Практически все, пялящиеся на бесплатное шоу, тут же «вспомнили, что у них есть срочные дела», и, фоня смущением разной силы, разошлись и отпрянули от окон. Когда Марила подошла к Ми, рядом осталась только Куроцуки, по своему обыкновению, столбом простоявшая всё это время в полной неподвижности.
– Витай
[24], пани Мирен, – знакомо качнула головой полячка, стягивая головной убор и на ходу проверяя, не растрепалась ли её уложенная венцом коса. И с немым вопросом, слегка высокомерно, сверху вниз (благо, рост позволял), уставилась на японку.
– Это Куроцуки Нанао-сан, моя подруга, наша соседка по этажу, – представила не спешившую реагировать Куро-тян суккуба. – Нанао, это пани Марила…
– Войде мой род зовётся, – гордо расправила плечи полячка и более внимательно присмотрелась к молчаливой визави, перейдя на свой несовершенный английский: – Соседка… Дружба?
– Дружба, – смерив длинным, не менее задумчивым взглядом каштановолосую, медленно кивнула Нанао.
– А… может, пойдём позавтракаем? – спустя минуту статичной сцены попыталась разбить нарастающую неловкость Ми.
Собственную неловкость – потому что обе подруги ничего плохого в том, чтобы стоять столбом у входа в общагу, кажется, не видели.
– Согласна, – подтвердила Куроцуки.
– Веди! – тут же отреагировала и полячка.
– Эм… Марила… А ты не хочешь… ну, переодеться, например?
– Зачем? – В эмоциях Войде было столько удивления, что Мирен даже не нашла что ответить.
По счастью, полячка оказалась не совсем дикой: по крайней мере, я смутно припомнил, что вроде бы во времена Ивана Грозного вилкой в Европе не особо пользовались – зачем, если есть нож или кинжал? Правда, странный наряд Марилы так и притягивал взгляды, но кроме моей партнёрши никого, кажется, это не трогало. Однако если Мирен до завтрака ещё раздумывала, куда вести протеже директора в первую очередь, то в столовой определилась на все сто и повела в ателье – срочно переодевать в форму, срочно! Войде, кстати, напрасно заявилась в последний день – если Ми сшили одежду по снятым меркам, то под тех, кто припёрся в последний день, подгоняли приготовленное заранее прямо на месте. Через несколько минут из-за двери, куда увели будущую ученицу, поплыли волны всё более и более раздражённых эмоций, к которым постепенно начало примешиваться смущение – тоже чем дальше, тем сильнее.
