– Получи, зараза!
Обратным движением меча Хродгейр почти отсек правую руку следующему в очереди на умерщвление – полноватому мужичку с копной пегих волос. Тот выронил свой сакс, и калеку добил Вагн.
– Готов!
А Кривой, забавно вывернув голову, чтобы все видеть единственным глазом, развернулся к владельцу корабля – статус можно было опознать по богатым одеждам и роскошным сафьяновым сапогам.
– Пощади!
Купец бросил на палубу, к ногам Хродгейра, свой меч с серебряной инкрустацией – сдаюсь, мол, – но Кривой не разделял идеи гуманизма. Меч подрубил шею судовладельцу, почти отделив голову от тулова.
Йодуру пример херсира пришелся по нраву. Оскалившись так, что Костя мигом вспомнил плакат «Не влезай – убьет!», Беловолосый заработал мечом еще пуще и, прибив парочку нападавших, сам взял на абордаж скулу, что качалась справа по борту. Перепрыгнув на палубу, он завертелся волчком, выкашивая вокруг себя все живое.
Оглядевшись, Эваранди шагнул на кромку борта и перескочил на скулу. Йодуру попался очень юркий и прыткий супротивник. Шарахнувшись от широкого маха, он скакнул на шаг влево и слишком поздно заметил, что туда же спрыгнул Плющ. «Скакуну» не хватило доли секунды, чтобы изготовиться к защите – Костя с ходу пырнул его мечом, провернул клинок, выдернул и добавил рубящий удар для верности.
Повернулся – а уже все. Враги кончились. Всех порубали.
Беловолосый опустил меч, ухмыльнулся, а потом захохотал в голос.
– Ух, здорово! – завопил Хадд.
– Эй! – крикнул Хродгейр. – Убили кого?
– Да вроде живы все, – проворчал Берси, осматриваясь.
– Меня только подранили, – сморщился Ульф. – Бочину задели…
– Эйрик! Помоги перевязать.
– Промой, промой рану сначала!
– Ох, щиплет-то как…
– Прижечь бы.
– Да чистая вроде…
Константин, чувствуя слабость в ногах, вытер меч о рубаху убитого. Йодур уже очистил клинок и сунул его в ножны.
Внимательно оглядев место боя, он пнул одного из пиратов. Тот застонал, жалобно моля о помощи.
– У нас лекарей нет! – отрезал Беловолосый. И, достав нож из чехла у пирата за поясом, полоснул раненого по горлу. – Всем конец.
– Собираем оружие и ценности! – возвысил голос Хродгейр. – Бьёрн, что у них за товар?
– Пенька… Воска круги… Да и все.
– Воск заберём, а остальное сжечь.
Началось самое интересное для любого воина или пирата – шмон. Викинги и парни Ульфа, доказавшие, что бойцы они неплохие, наперегонки обыскивали убитых – срезали кошели, снимали шейные гривны и цепи, потрошили сундучки гребцов, куда были заныканы сбережения – монеты золотые и серебряные, а то и просто прутики из драгметалла.
Плющ не стал брезговать и снял с убитого им эста или прусса толстую золотую цепь. Крепко сжимая в пальцах добычу, сполоснул «ювелирку» в море.
– И точно… – проговорил Вагн, наклоняясь и полоща в воде массивный золотой крест, невесть где и когда снятый с попа или монаха.
Обчистив обе скулы, викинги взялись за кресало и добыли огонь. Вскоре из трюмов скул потянулся белый дым, затрещало пламя, и вот огонь уже вылез на палубу. Медленно расходясь по судам, он охватывал скамьи и одежду мертвецов, потом полез на мачты.
«Рататоск» поднял парус и стал удаляться от места «рандеву», а огонь все набирал и набирал силу. Уже не треск, а торжествующий рев разносился над морем, и скулы превращались в погребальные лодьи.
Когда они отдалились до самого горизонта, пламя попригасло, и лишь один дым шуровал к облакам. Наконец сгоревшие дотла корабли канули на дно, увлекаемые балластом. Только облако дыма расплывалось, пачкая небо.
– Хлипкие пираты пошли, – молвил лениво Беловолосый.
– Ну хоть размялись, – проворчал Хродгейр.
– Это да! А помнишь, как за нами гураб гонялся? Тогда еще, в Сёркланде
[27]?
– А как же. Вот уж сцепились, так сцепились. Арабы визжат, железяками своими машут… А гураб, он же здоровенный, просто так не перепрыгнешь – если от воды считать, то борт выше моего роста получается.
– Мы тогда «кошки» закидывали, – подхватил Йодур, жмурясь, – и лезли по веревкам на палубу. Одни лезут, другие дротики мечут, чтобы арабы нам по головам не настучали. А на палубе уже попроще – руби себе да руби.
– Да-а… К ромеям просто так не подойдешь – ихние дромунды «греческий огонь» мечут. Спалят на хрен, ежели не увернешься.
– А мы их все равно били! – рассмеялся Кривой.
– А слыхал ли ты, херсир, о пиратах из Фризии? – сощурился Ульф.
– Из Фризии? – удивился Хродгейр. – Да какие из фризов пираты? Так, шелупонь одна… И на чем им ходить?
– На коггах! – ухмыльнулся Меченый, тут же кривясь – рана давала о себе знать.
– На коггах?! На этих бочках с парусом? Да ведь тюлень дохлый плывет быстрее когга!
– А вот! Ходят на этих самых коггах, да еще зовут себя «тиграми моря»!
– Вот нарочно схожу в те места, – пообещал Беловолосый, – погляжу на этих головорезов задрипанных, подправлю им челку!
– Да кого ж они грабят на своих коггах? Черепах?
– Ну ты скажешь тоже. Как же они черепаху-то догонят? В порт заходят. Ежели какое судно на якоре стоит, они его обгонят даже!
Отсмеявшись, викинги продолжили вечер воспоминаний, а Эваранди задумчиво смотрел на юго-запад.
Там, почти теряясь между морем и небом, белел давешний парус.
Глава 10. Эльвёр, дочь Освивра. Страна крепостей
Гардарики. 24 мая 871 года
Эльвёр испытывала некую внутреннюю опустошенность. Исподволь вырос в душе этакий пузырь пустоты, заместил чувства, и девушка ощутила безразличие ко всему зримому миру.
Она больше не грустила, не кляла Харальда Косматого, с равнодушием встречая утро и провожая солнце вечером.
Возможно, она просто устала от переживаний? Выдохлась от каждодневного самоедства? Или смирилась-таки с уготованной ей судьбой?
Эльвёр усмехнулась. Ну уж нет!
Она нашарила то место на поясе, куда спрятала ножики, и сжала их. Живой она не достанется никому! Нет-нет, кончать с собой она не станет. Самовольный уход в мир теней – это удел трусов и слабаков.
Но вот если тот вельможа из Миклагарда возжелает порезвиться с нею на пуховых перинах, то потеряет много крови.
Истинного воина ее ножиком не взять, даже голого, а вот царедворца – запросто.
