Эваранди подбросил на угли ворох сухой травы, та вспыхнула, и в костер полетела охапка хвороста. Стреляющий треск горевших веток глушил шаги.
Костя отступил в тень, доставая меч, смотрел по сторонам – и ничего не понимал. Тот, кто едва не насадил его как жука на иголку, лежал мертвым, но кто стрелял? Дозорный с корабля?
Нет-нет, дежурить выпало Вагну, а стрелок из него никудышный.
Да еще с покачивавшегося кнорра, снизу вверх… Господи, о чем, вообще, речь? У Вагна и лука-то нет! Тогда кто?
Резкий голос Йодура послышался из-за скалы:
– Держи их!
– У них лодка!
– А у нас – дротики! Хадд!
– Попал, попал!
– Берси!
– Я его подстрелил. Того, что на корме сидел.
– А третий где? Там должен быть третий!
– Он здесь! – крикнул Костя. – Дохлый!
– Тогда – всё! – довольно сказал Хродгейр. Беловолосый поднялся к закутку, где горел костер, и небрежно перевернул труп.
– Ингерман, – буркнул он. – И кто его?
Йодур с удивлением повертел в руках длинную стрелу с граненым наконечником.
– Не наша, – вынес он вердикт. – Что ж они, своего порешили?
– Может, в темноте не заметили? – предположил Эваранди.
– Хм… Попали-то метко – в сердце… Свейн! Поди-ка сюда…
Копыто поднялся и принял в руки стрелу.
– Странно… – нахмурился он. – Стрела-то весинская. Веси-то чего тут делать?
– Ладно, – махнул рукою Беловолосый. – Кто нам не нужен, мы тех убрали. Пошли спать, Эваранди.
– Да я лучше здесь, у костра.
– Как хочешь, нам же места больше, хе-хе… Хвитсерк, твоя очередь. Перед рассветом тебя сменит Рауд.
И вот снова шум утих. Только костер потрескивает, сосны шуршат да волны плещут.
Плющ устроился на лапнике так, чтобы костер спину грел. Закрыл глаза, решив тщательно обдумать тайну стрелы, применяя метод дедукции. И уснул.
Глава 13. Константин Плющ. Один плюс один
Гардарики, Альдейгьюборг. 29 мая 871 года
– Хватит дрыхнуть, – разбудил его добродушный и странно знакомый голос. – Подъем!
Костю подкинуло. Протерев глаза обеими руками, он вытаращился – напротив, по ту сторону костра, сидел Валерка Бородин и ухмылялся.
Он был во всем кожаном – сапоги, штаны, длинная рубаха, расшитая спереди речным жемчугом, с длинной бахромой по швам (это чтобы кожаная одежда быстрее высыхала после дождя).
Здорово отросшие волосы почти доставали плеч.
Рядом ухмылялся Хадд, хорошо помнивший Валерку – Роскви.
– Ты? – выдавил Костя.
– Я, – не стал скрывать Бородин и продолжил по-русски: – Что, решил, как герой-одиночка, не делиться славой?
– Не болтай ерунды, – пробурчал Эваранди. – У тебя, между прочим, жена и дите, и я меньше всего хотел бы сообщать им о том, как ты погиб смертью храбрых.
– Ну да, конечно. А о тебе плакать некому, и пусть никто не узнает, где могилка твоя. Дурак ты…
– Сам дурак. Это не твой ли парус маячил на горизонте?
– Мой, наверное. Мне дед помог, пристроил к одному нищему ярлу, Гутторму, что отправился за длинным рублем… э-э… то есть за плавленым эйриром
[33] к Рюрику. Ну и я с ним.
– Фигня какая-то, – пробурчал Плющ. – Ты-то здесь!
– Да мы почти в одно время с вами пороги проходили. Ясно же, что вы где-то остановитесь. Ну не на берегу же! Поискали и нашли.
– На драккаре? – подивился Хадд. – У Гуттормаярла скейд.
– Да не, мы на лодку пересели.
– Ночью стрелял тоже ты?
– Не я! – расплылся в улыбке Валерка. – Линду.
– Кто-кто?
– Линду, говорю ж тебе. Он сам из весинов. Однажды в плен попал, и его продали в Бирке. А Гуттормярл купил. Ну и намаялся с ним. Линду семь раз сбегал, не хотел в трэлях ходить. Пока в дренги не приняли, не успокоился. А тут – родимая сторонка. Вот мы с ним и ушли по-английски. Лодку «заняли» у ижоры, что на вас напала. Там пара мертвяков лежала, мы их на бережок. Дротиком берестяной борт пробило, мы заплатку наклеили. Воду вычерпали – и вперед. Ваш кнорр едва разглядели, а потом смотрим – остров, и вы там кучкуетесь. Мы тоже причалили – с другой стороны. Огня не разводили, сидели тихонько. Линду тебя первым разглядел. Твой, спрашивает? Я из-за валуна выглянул – мой, говорю. Дрыхнет на посту.
– Да не дрых я…
– Ага! Так согнулся, что вот-вот в костер кувыркнешься. Не дрых он… А потом глядим, этот типаж нарисовался, с копьем. Ну Линду его снял, а тут и ты храпеть перестал… Знакомься – Линду!
Из кустов бесшумно, словно дух, вышел невысокий сухопарый мужчина лет тридцати с лишним. Как и Роскви, он был упакован в кожаные одежды, только волосы его были длиннее, заплетены в косицы и скреплены налобной повязкой.
Загар был необычен для лесного жителя, скитающегося в тени деревьев, а в остальном – обычное лицо для весина. Скуластое, с необычным – узковатым – разрезом глаз, оно впечатляло резкостью черт и бесстрастным выражением.
Подняв руку, приветствуя Костю, весин присел у костра.
– Люди-и! – послышался зычный голос Эйрика. – Жратва ждет!
Люди стали сбредаться, Эваранди тоже двинулся на запах, ведя за собою Бородина и Линду. Хадд побежал вперед – предупредить.
Йодур-хевдинг расплылся в улыбке, увидав друзей.
– Все в сборе! – обронил он, и достал черную стрелу, погубившую ингра, и спросил, обращаясь к Линду: – Твоя?
– Так, – ответил весин.
Беловолосый кивнул и сделал знак Эйрику. Тот отыскал еще две миски и наполнил их. На завтрак подавали рыбу, то ли тушеную, то ли вареную. Вкусную, главное.
– Я так понимаю, – проговорил Хродгейр, – что Роскви уже не выгнать. Ну если только не вместе с Эваранди.
– Так, – кивнул Валерка, расправляясь с рыбой.
– Что ж, лишние руки нам не помешают. Да и верный глаз твоего товарища – тоже.
– Ты как? – спросил Бородин весина.
Тот, выцедив из миски остаток крепкого бульона, сказал:
– Моя не женат, и в роду Линду похоронили. Моя – свободный воин.
– Ты в курсе того, куда мы идем и зачем? – прямо спросил Хродгейр.
– Твоя ищет смерти Эйнара Пешехода.
