Выбрав пару лошадей, Костя навьючил их сумами, набрав овса, воды, провизии, тонких кошм (сойдут за одеяла).
Эльвёр в это время потихоньку каталась на воронке, осваиваясь в роли кавалерист-девицы.
– Поехали!
Ведя в поводу вьючных лошадей, Эваранди и Эльвёр направили гнедого с вороным на юг, вдоль правого берега Непра.
Глава 26. Валерий Бородин. Фортеция
Кенугард. 25 июня 871 года
Роскви, как мог, высматривал друга по берегу Непра, но мало что примечал. Оставалось надеяться, что загаданная встреча в Кенугарде-Киеве все-таки случится.
Приходилось лишь гадать, как Эваранди станет добираться до «конечной остановки» – по воде или посуху. Зная Костину предприимчивость, Валерка не слишком беспокоился о путях, знать бы только, что с Костяном все в порядке.
Наблюдения за берегом длились весь день и захватили утро следующего, а к полудню викинги подгребали к Кенугарду. Днепр разлился привольно, словно раздвигая берега. Вода, слитая со всей Русской равнины, текла плавно, величественно даже, обнажая намывные островки, низкие и голые, сплошной ил да песок.
Славины называли их «выспами» – выспевающими островками. Вот продержится высп хоть пару половодий, зарастет ивняком, покроется лопухом да мать-и-мачехой, тогда станут величать его отоком. А уж когда лесок примется на отоке – все, можно уже и назвать как-нибудь. Созрел остров, выспел.
Почему-то именно здесь, на границе леса и степи, холмы по берегу Днепра в рост пошли, напоминая если не горы, то сопки, заросшие сосняком да дубняком, чащами грабов, буковыми лесками.
Бородин приблизительно помнил карту древнего Киева – видел макет в историческом музее. Вопрос: как совместить воспоминание с действительностью?
Впереди виднелись две солидные возвышенности – одна называлась просто Горой, с большой буквы, расклиненная оврагами и промоинами, лесом заросшая, почти необжитая – с краю только тронутая деревушкой с частоколом вокруг, а другая, что ближе к берегу Днепра, – Замковой горой. На ее плоской вершине и располагался Самбат – ядро будущего Киева времен Владимира Красное Солнышко и Ярослава Мудрого.
«Рататоск» и «Рарог» спустили паруса и на веслах вошли в затон Почайны. Слева открылся Подол – обширная низина, лишь наполовину заросшая лесом, а там, где деревья были сведены, пестрели делянки да огородики, замкнутые от бродячей скотины плетнями. Прячась в тень каштанов, стояли славинские хатки-мазанки из саманного кирпича, крытые прелой соломой, хоронились ниже травы землянки – похоже было, что обычные избушки потонули в болоте, одни крыши остались.
Подол ничем не был огорожен от реки, даже частоколом, только неглубокий ров, да не слишком-то впечатлявший вал защищали славинов от нашествия тех же кочевников.
Низина подольская примыкала к лесистым горкам, чьи кручи опадали неглубокими распадками, и именно туда уводила единственная дорога – Боричев ток. Уходя на подъем, она меняла имя на Боричев увоз.
Начинаясь от самой пристани, Боричев ток стал первой и пока единственной улицей, сухой и пыльной, с коновязями и изгрызенными поилками. Вдоль улицы выстроились в два ряда беленые хаты и амбары, длинные и низкие избы, крытые на два ската снопами из камыша, густо смазанного глиной, овины и приземистые конюшни.
Народу хватало. Кто на огородах вкалывал, согнувшись в три погибели, кто торговал, устроившись прямо на гулких мостках, а кто у причалов смолил крепкие, но тяжелые насады – долбленки метров двадцати в длину, с бортами, наращенными из досок.
Тут же разгружались широкие, неповоротливые учаны и легкие струги – привезли соленую рыбу, воловьи кожи, свернутые увесистыми рулонами, зерно в корзинах и мед в больших кувшинах-корчагах.
Поодаль важно прохаживались славинские воины – в длинных кольчугах, в островерхих шлемах византийской работы, с копьями и миндалевидными щитами.
У викингов и варягов они вызывали одинаковые чувства – презрение и насмешку. Не тот воин, что носит доспех, а тот, кто и бездоспешным врага одолеет.
Сойдя на берег, Хродгейр дал указание:
– Гуляем, смотрим, ищем Эваранди.
Северяне, дивясь жаркому дню и буйной зелени, разбрелись, благо чиновной братией князь киевский пока еще не обзавелся.
В Альдейге или Сюрнесе к гостям сразу бы тиуны подошли, мыто стребовали за проезд – да за провоз. В Миклагарде и того пуще – там целая орава мытарей запросит и за стоянку, и за то, и за это.
А в Кенугарде царила вольница.
Валерий хотел сперва сам пройтись, полюбопытствовать, что здесь да как, но тут Свенельд Счастливый и Лидул Ушлятый
[52] позвали Роскви с собой.
– Я тут четыре раза бывал, – похвастался Свенельд, – все знаю!
– Ну, пошли тогда, – согласился Бородин.
– Эй, подождите нас! – крикнули со скедии.
Грузной трусцой троицу догнали Фарлоф Железная Рука, Либиар Речник, Рулав Дровосек, Гуда Печник и Руалд Соколиный Глаз.
Варяги были похожи, хоть и были разными. Руалд выделялся худобой, а Либиар был упитан не в меру. Фарлоф надевал подшлемник на голову, обритую наголо, пренебрегая древним верованием в силу, заключенную в волосах, а Рулав распускал светлые волосы по плечам. Свенельд был коренаст, Лидул превосходил всех ростом.
Различий хватало, но всех спутников Валерия сближали полная уверенность в себе и в товарище. От них исходило впечатление холодной, опасной силы, оно реяло незримой аурой, но всякий, кто хотел нажить неприятности, сразу же ощущал ее.
Никто из варягов не был напряжен, не бдел, готовясь вступить в бой. Наоборот, они выглядели как веселые собутыльники, ищущие, чего б им еще выпить горячительного.
Чудилось, они совсем не обращали внимания на окружающих, были раскованны и даже рассеянны, но в том-то и крылся «высший пилотаж» – быть готовым в любое мгновение отразить удар, но до последнего пренебрегать прямой и явной угрозой. Как бы пренебрегать.
Шутить, мимоходом отслеживая пути отхода, мельком определяя самых опасных в толпе, мигом оборачиваясь из балабола-насмешника в грозного воина, сладить с которым будет непросто даже пятерым.
– А эти даже не чешутся, – сказал Либиар, хмыкая. – Как Аскольд порешил тудуна, так и все на этом. Будто у хазар другого не найдется! Пришлют и посадят местным на шею…
– Им не до этого, – серьезно сказал Руалд, – они репу пропалывают.
– Во-во…
– А девки у славинов ничего так, – заметил Свенельд.
– Кому что! – хохотнул Гуда.
– Куда двигаем?
– Да тут где-то одно местечко было, там хорошее пивко варили. И раки у них здоровенные!
– Это дело!
