Желание остаться победило.
Он взял стул, пододвинул его к краю кровати и стал смотреть, не спуская глаз с Санны. Слез не было. Внутри одна засуха и ужас.
В палате жужжало медицинское оборудование. Майлз хотел наклониться к ней и что-то прошептать на ухо, сказать, что он тут, что она не должна сдаваться. Но не сделал этого. Он просто сидел и неотрывно смотрел на нее, как будто кто-то заставлял его. Словно высшая сила удерживала его. Посмотри на это, посмотри и прочувствуй, Майлз Ингмарссон.
Финка из стрипклуба была права. Он – мелкий ублюдок.
Майлз всегда хотел верить, что его наплевательское отношение к жизни и к окружающим давало ему своеобразное алиби перед всем и всеми – такой нейтральный человек: то злой, то добрый, то умный, то глупый. Просто беззаботное плавание между событиями. Будто он убедил сам себя в том, что действительность, в которой он живет, есть своего рода сочетание противоположного. И если он балансировал на лезвии ножа, то имел иммунитет против большинства вещей. Но у Майлза Ингмарссона не было никакого иммунитета. Ни против страха смерти, подтверждением чему стала автокатастрофа. Ни против любви, подтверждением чему стала Санна. Ни против страха, подтверждением чему стал вчерашний вечер…
Ни против ненависти – и подтверждением тому был мужчина, который это сделал.
25
Москва
Михаил Асмаров бежал вниз по эскалатору метро. Его грузное тело двигалось быстро, люди отступали в сторону.
Сейчас за ним гонятся четверо, с большой вероятностью их станет больше. Он утопил их босса в ванне, дома у его любовницы. Ситуация сложная, еще и отчасти политическая. Он получил работу от другого фрилансера, приближенного к полиции, так что убийство заказали копы. А теперь у него на хвосте висела мафиозная группировка, к которой скоро прибавится еще и полиция. Любовница босса сдала его. Михаил пожалел о том, что поддался заразе милосердия. Надо было утопить и любовницу.
Поезд стоял у перрона. Успеет ли? Прозвучал короткий сигнал, а затем голос машиниста. Михаил длинным прыжком вскочил в вагон, перед тем как двери закрылись.
Он увидел, как его преследователи сбежали с эскалатора, как раз в тот момент, когда поезд начал разгоняться. Тяжело дыша, Михаил прошел в дальний конец вагона и сел на свободное место. Теперь каждый урод знал, что он находится в этом поезде.
Поезд, покачиваясь, мчался по подземелью, из-за скачков напряжения в вагоне то и дело гас свет. Михаил чувствовал, как пистолет давит на ребра.
В конце вагона маленькая девочка играла на флейте. Мелодия звучала красиво, девочка владела инструментом. Михаил осмотрелся: дети, взрослые, пожилые. Будет кровавая бойня, если он здесь останется.
Поезд затормозил на следующей станции. Михаил искал преследователей в проносящейся мимо толпе; у него не было ни единого шанса понять, ждут ли его.
Двери открылись, он смешался с людьми на платформе и, маневрируя между большими четырехугольными мраморными колоннами, направился к эскалатору.
На другой стороне эскалатор вез пассажиров вниз. Двое мужчин встали на него наверху и теперь двигались навстречу Михаилу. Ему показалось, что он узнал одного из них. Асмаров засунул руку под куртку.
Мужчина заметил его, когда они были почти на одном уровне. Михаил вырвал пистолет из кобуры, выстрелил и попал мужчине в голову. Присел. Люди кричали и в панике бежали по эскалаторам. За спиной стреляли вслепую. Сидя на корточках, Михаил посмотрел наверх и увидел, что доехал почти до конца эскалатора. Тут у него в кармане зазвонил телефон. Он выдернул его – неизвестный номер – и тихо ответил:
– Да?
– Михаил?
– Да?
Приближался конец эскалатора.
– Это Рюдигер.
– Подожди, Рюдигер.
Михаил поднялся и пробежал последние несколько ступенек вверх. Добрался до одного из выходов, выскочил на улицу и побежал по тротуару. Нашел открытые ворота, промчался по коридору, попал во двор. Вокруг жилые дома, над головой – небо. Михаил остановился, достал телефон, отдышался.
– Да.
– Это Рюдигер.
– Да, ты уже говорил.
– Ты занят?
– Что тебе нужно?
– Медсестра звонила.
– Кто? – Михаил тяжело дышал.
– Женщина Гектора Гусмана, София… из Швеции.
Асмаров совместил воедино слова Рюдигера, и после знака равенства в его сознании проявилось лицо женщины. Он помнил ее красивой, милой и доброй. И совершенно измученной после стрельбы в «Трастене».
– И что?
– Долг, доставшийся тебе от Клауса. Ей нужна помощь.
На смертном одре Клаус был истощен и бледен, полон чувства вины и прочего дерьма. Он хотел расквитаться с прошлым, прежде чем отправиться прямиком к дьяволу – а именно туда ему и была дорога, в чем не сомневался никто, а меньше всех сам Клаус. Поэтому обещание, данное Софии, имело для него важное значение. За короткое время она дважды спасла ему жизнь, что, без сомнения, сделало его добрее.
Клаус попросил Михаила о помощи, и тот взял обещание на себя за сорок тысяч евро.
– Какая? – спросил Асмаров.
– Не знаю.
– Подождет. У меня сейчас запарка.
– Уговор был другим. Клаус четко это обозначил.
– Клаус сейчас в педерастическом раю с кучей невинных мальчиков, и его больше не волнуют земные дела. И я занят другим. Мне жаль, Рюдигер, но не сейчас.
– Почему ты так говоришь о Клаусе? Ты дал ему обещание. К тому же получил за это неплохие деньги. Теперь женщина попросила о помощи. Просто соблюдай договоренности. Делай то, что должен, – вот и все, о чем просил Клаус.
Рюдигер говорил настойчиво, как учитель. Михаил потер свою бычью шею и огляделся. Он в окружении силуэтов зданий. Очевидная метафора. Он застрял в Москве. И чем дольше будет находиться здесь, тем ближе будут придвигаться дома.
– Хорошо, свяжись с ней, – ответил Михаил.
– Спасибо. И будь осторожен.
Теперь его голос звучал по-доброму, как у матери. Асмаров ненавидел эти пидорские штучки с заботой.
Он прошел через двор и здание, вышел на улицу с другой стороны квартала. Потом снова спустился в метро. Там они его не будут искать некоторое время. Ему нужно незамеченным выехать из Москвы – вот цель номер один.
26
Вильфранш
Арон стоял на террасе и смотрел на море и на мыс Кап-Ферра.
Внизу в конце сада открылись электрические ворота, и показался поднимавшийся в горку семиместный семейный автомобиль.
Арон покинул террасу, чтобы встретить их у входа.
