– За что?
– Не знаю. Куча выдуманного дерьма, ориентировка пришла вчера. Но не важно. Я спалилась, и мне нельзя высовываться.
– Вызови такси и приезжай сюда. Сможешь?
– Да.
– Выбери фирму поменьше, из тех, кто не фотографирует пассажиров, – сказал он. – И вот еще что…
– Да?
– Наверное, тебе стоит предупредить Ульфа.
– Уже предупредила, – ответила Антония.
Майлз назвал верную улицу, но неверный номер подъезда.
Несколько минут он нервно ходил по квартире, потом встал у окна в гостиной, аккуратно подвинул занавеску и стал наблюдать за улицей.
Через двадцать минут подъехала Антония. Она вышла из такси и пошла к двери дома напротив. Там остановилась и достала из кармана телефон. Майлз наблюдал за обстановкой. Он не знал, что ищет. Может, кого-то или что-то, чего здесь быть не должно. Улица была пуста, не считая пожилой дамы, терпеливо ожидавшей терьера, у которого случился запор.
Телефон завибрировал у него в руке. На дисплее ее номер. Майлз смотрел на нее, стоящую внизу.
– Дверь прямо напротив, третий этаж, – сказал он, назвав код подъезда и номер квартиры.
В прихожей раздался звонок. Мелодия состояла из двух тонов и была в чем-то приятной на слух.
Ингмарссон предельно внимательно посмотрел в глазок; у ободранных краев – ничего. Он открыл оба замка, отворил дверь, впустил Антонию, так же быстро закрыл и запер дверь.
Антония была бледна как полотно. Она взглянула на него – раны на лице, перевязанная рука, – но ничего не сказала, просто прошла в квартиру со спортивной сумкой в руке. Сев на диван, в нескольких предложениях поспешно рассказала о том, как Томми ворвался к ней в квартиру. Майлз рассказал о том, как его пытались убить.
Томми…
– Боже мой, Майлз…
Он стоял, оперевшись о дверной косяк.
– Я думал, ты мертва.
– Нет, я жива. А где Томми сейчас? – спросила она.
– Ищет тебя, полагаю.
Антония взглянула на него.
– И он думает, что ты труп?
Майлз кивнул.
– А Роджер Линдгрен?
– Мертв.
– Как?
– Я убил его.
Антония хотела понять, какие чувства скрываются за холодными словами Майлза. Он опередил ее:
– Потом там появился Томми. Он следил за нами. Спрашивал о банковской ячейке, о Ларсе Винге.
Они оба перевели взгляд на сумку у Антонии на коленях.
– Нашла что-нибудь?
Женщина расстегнула молнию на сумке, вытащила большую папку, засунула в нее руку, вытащила стопку бумаг и распечатанные фотографии, и кинула всё на столик перед ним.
Майлз наклонился и увидел сорокалетнюю женщину на велосипеде. Как она работает в саду, как выходит из больницы в Дандерюд, как стоит у окна на вилле и смотрит прямо на него. Множество других фотографий с ней в разных ситуациях. Все сняты телеобъективом.
– За ней следят, – сказал он.
– Следили…
– Кто она?
– Ее зовут София Бринкман, – ответила Антония.
Майлз разглядывал снимки.
– Ее имя всплыло в деле о «Трастене», – добавила Антония. – Она медсестра, которая ухаживала за Гектором Гусманом, когда тот лежал в больнице после автокатастрофы.
Майлз поднял глаза.
– Вот как.
– Я виделась с ней очень коротко – задала несколько вопросов. Она ничего не знала.
Антония пыталась вспомнить встречу.
– Что-то утеряно? – спросил Майлз.
– Ничего. Помимо фотографий, в сумке аудиофайлы.
– Аудиофайлы с чем?
– Я едва успела проверить хоть что-то. Но это прослушка.
– Кого?
Антония показала на фотографии Софии.
– Почему ее прослушивали? – спросил он.
– Вот этого я не знаю.
Майлз взял стопку и просмотрел другие снимки. Он увидел Гуниллу Страндберг, Ларса Винге, бородатого мужчину, которому было около шестидесяти, красного от давления и отекшего, брата Гуниллы Эрика Страндберга. Майлз перебирал дальше: Андерс Аск и Ханс Берглунд, коллеги Винге, потом Гектор Гусман и Арон Гейслер. Потом еще фото, сделанное с расстояния. Он внимательно посмотрел на снимок – мужчина со светлыми волосами, сидящий на скамейке, похоже, на Страндвэген. Другая фотография. Мужчина повернул лицо, Майлз увидел его профиль.
– Это он, – произнес Ингмарссон.
– Кто?
Майлз показал ей снимок.
– Мексиканец.
– Чего?
– Это он, парень, которого я забирал в аэропорту; ну, которого освободили.
Майлз смотрел на мужчину, спасшего его после автокатастрофы. Он вытер лицо правой рукой.
– Кто-нибудь знает? – спросила Антония.
– Томми знает.
– А кроме него?
Майлз обвел глазами стол, Антония сделала то же. Чрезмерная представленность медсестры Софии Бринкман, снимки, снимки, снимки… прослушка, прослушка, прослушка.
– Нам нужно определить ее местонахождение.
Они приступили к работе. София Бринкман не отвечала на звонки, больше не работала медсестрой, никаких контактов. Тотально асоциальна – даже в Интернете.
Антонии удалось связаться с ее мамой, Ивонн, женщиной с четкой дикцией, которая рассказала, что София с Альбертом уехали на Кипр, на реабилитацию для людей с повреждением спинного мозга. Майлз, в свою очередь, поговорил с учительницей из школы Альберта, которая подтвердила информацию – их не будет три недели.
Антония положила трубку и нашла телефонный номер раздачи газет в Стокгольме.
– Раздача газет, Мехмет.
– Здравствуйте, Мехмет. Хотела бы узнать, во сколько раздают утреннюю газету на улице Эриксбергсгатан. Я уезжаю завтра рано утром, хочу почитать в такси.
Мехмет попросил ее подождать и защелкал клавишами.
– Эриксбергсгатан… это район Ёстермальм. В три – полчетвертого примерно.
* * *
Анн Маргрет нервничала из-за работы, ощущала гиперответственность. Чувствовала, что не получает удовлетворения.
Она взяла работу домой. На кухонном столе лежал ноутбук, стоял принтер и несколько папок. Анн хотела копнуть глубже, дать Томми больше, показать, что она ценит его доверие, почувствовать себя значимой, успешной в работе… достойной. Она нуждалась в этом.
Анн Маргрет выпила бокал белого вина, четвертый по счету. Вино в пакете – очень удачное приобретение.
