– Что там? – резким голосом окликнул Уорик. – Дитя ножкой бьет?
Анна с меловым лицом покачала головой.
– Нет. Похоже, схватки.
Изабел со стоном приоткрыла глаза.
– Что там? Дитя? Уже идет? – спросила она жалобно.
Ее отец выдавил из себя улыбку.
– Да нет! – наигранно-бодрым голосом сказал он. – Иногда бывают, знаешь, эдакие судороги, еще задолго до родов. Я вон помню, у матери твоей было примерно то же. Так ведь, Анна? А родила только через пару недель.
– П-правда, – одними губами ответила его жена.
Прижимая ладонь ко лбу Изабел, она повернулась к Уорику так, чтобы дочь не видела ее лица. Глаза ее были полны тревоги.
Ричард за локоть отвел моряка подальше, к самому бушприту, вокруг которого с пенным шелестом разлетались барашки волн.
– Мне нужно какое-нибудь безопасное место в порту, – тихо и требовательно сказал он.
– Да где ж вы его тут сыщете, сэр, место-то? Адмираловы люди, как только узнают, кто мы, сразу погонятся.
Уорик обернулся, оглядывая пролив через плечо. День стоял погожий, но французского берега из-за расстояния все равно видно не было.
– Ветер достаточно свежий. Сможешь доставить нас в Кале?
Словно подстегивая, за спиной вновь раздался вопль Изабел – высокий и бесприютный, похожий на крики чаек в вышине. Моряк что-то взвесил.
– Если вест продержится, можно попробовать, милорд. Даст бог, так и за двенадцать часов домчимся.
– Двенадцать?! – воскликнул Ричард так громко, что на него вопросительно обернулись жена и Кларенс. Он заговорил тише, подавшись ближе к моряку. – Да ты что! Это ж разродиться можно. Надо быстрее.
Корнуоллец огорченно развел руками.
– На хорошем-то ветру мы никому не уступим, но больше-то парусов, чем есть, я вздернуть не могу. Двенадцать часов, и то дай-то бог, если ветер будет стойкий. Ну а коли получится лучше, то я из него выжму.
– Мы идем к берегу, Ричард? – с надеждой спросила Анна. – Изабел нуждается в безопасном теплом месте.
– Где ж я его вам возьму?! Тем более в Англии, тем более сейчас, тем более когда король стискивает нам глотку! – Уорик раздраженно хлопнул себя по бокам: надо же, навалились всем скопом! – Идем в Кале.
С протяжным скрипом повернулся румпель, и нос суденышка под хлопанье парусов стал смещаться в сторону – бот ложился на другой галс.
* * *
Уорик, чередуясь с моряками, правил суденышком, чувствуя рукой на румпеле натяг его хода. Крики Изабел с каждым часом становились все несносней и жалобней, родовые схватки истощали ее. Теперь сомнения не было: ребенок был готов появиться на свет, причем сделать это на виду мерно качающегося на горизонте зеленого берега Франции. Экипаж весь день неустанно хлопотал со снастями, в какой-то момент даже поставив рядом с основным дополнительный парус, чтобы хоть как-то убыстрить скорость. Проходя мимо багровой от натуги молодой женщины, моряки нервно поглядывали на нее: зрелище для них было столь же невиданное, сколько и неприятное.
Далеко впереди темнела громада Кале, известная Уорику не менее досконально, чем его собственные имения. В самом деле, годы назад (король Эдуард тогда был еще мальчишкой) эта крепость служила ему домом. Крепость и город Ричард озирал с изрядной долей ностальгии. На обратном пути от Саутгемптона день оставался погожим, так что на пути вверх по сужающемуся Каналу по одну сторону от себя граф различал белые скалы Дувра, а по другую Францию и связанную с ней свободу. С каждой минутой и милей он становился ближе к спасению, но дальше от того, к чему был привязан всей душой.
Из задумчивости его вывел очередной вопль дочери, на этот раз особенно мучительный и долгий. Моряки на роженицу старались не глядеть, но на открытом боте уединиться было совершенно негде. Изабел сидела на досках палубы с раздвинутыми ногами и натужно дышала, одной рукой держась за мать, а другой – за своего мужа, которые находились по бокам от нее. В глазах ее стоял смертельный испуг.
– Теперь уже недолго, – сказал Уорик морякам. – Подходите так близко, насколько позволяет смелость, и бросайте якорь. Поднимите на мачту мой штандарт, чтобы нас пропустили без задержки.
– У этой посудины, милорд, киль мелковат, – с сожалением сказал корнуоллец. – Я могу попробовать завести ее прямиком на пристань.
Ричард в отчаянии поглядел через густо усеянные кораблями воды. Там вздымались каменные стены крепости. Ему было известно и точное число орудий на них, и вес их ядер.
Со стороны суши осада Кале была невозможна: цитадель могла снабжаться с моря. Атаки с моря тоже были обречены из-за размеров пушек. Кале был самым укрепленным английским владением на свете, а любое судно, что рискнуло бы испытать те укрепления на прочность, было бы разбито в щепки. И все же Уорик прикинул, можно ли, скажем, скрыть приближение бота за чужими судами, а там рвануть в гавань до того, как их намерение кто-то раскроет… Нет, ничего не выйдет.
– Видишь те завитки дыма? – понуро указал он моряку. – У них там железные ядра, докрасна накаленные в жаровнях и всегда готовые к пальбе. Их выхватывают клещами и со ствола закатывают в орудия, где они утыкаются во влажные заглушки. Пушки со стен бьют на расстояние мили, и все, во что они попадают, воспламеняется. Так что придется нам ждать начальника порта.
Один из членов экипажа успел поднять штандарт Уорика. Между тем ветер крепчал, и флаг туго трепетал над волнами в барашках белой пены. Бот раскачивался, дергаясь на небольшом якоре, отчего все на палубе держались непрочно. Ухватившись за струной натянутую вервь, граф влез на бортик и отчаянно замахал свободной рукой, сигналя берегу о неотложной срочности. За спиной у него стенала Изабел, в кровь кусая себе губы; на щеках ее пятнышками проступали лопнувшие от натуги сосуды.
– Идет, Ричард! Дитя идет! – послышался крик его жены. – Скоро ли земля? О, Иисус и дева Мария, оберегите нас! Когда же кончится эта мука?!
– Вон они, плывут! – криком отозвался Уорик. – Держись, Изабел, дочка! Начальник может дать сигнал крепости, и ветер все еще попутный. Я позову лекаря, тебе в подмогу…
Он обернулся с новым приказаниями для экипажа. Там все стояли наготове, дабы, если что, обрубить якорную веревку и убрать паруса – работа не из легких, но если надо, то придется это делать. Суденышко моталось под завываниями ветра, нещадно обдающего всех ледяными брызгами. По небу неслись разорванные тучи, а Изабел все вопила. Ее иссиня-белые ноги были широко расставлены, и взгляд Уорика уже улавливал проглянувшую наружу макушку младенца. Жена, плюнув на стеснительность, встала на колени и, дрожа под водяной взвесью, была исполнена решимости в первый же момент принять на руки тот крохотный комочек новой жизни.
По волнам к боту неспешно продвигалась лодка начальника порта. Гребцы, должно быть, уже слышали крики роженицы, но отчего-то совсем не торопились. Не слышать таких стенаний они просто не могли. Уорику они казались такими пронзительными, что, должно быть, весь гарнизон Кале уже знал, что на свет рождается ребенок.
