– И давно ты испрашивал соизволения у короля? – полюбопытствовал Джон.
Ричард упрямо качнул головой.
– Думаешь вселить в меня беспокойство? Не выйдет. Да, несколько месяцев назад – ну и что? Такое соединение домов не решается так запросто, щелчком пальцев. Это дело медленное, кропотливое, с большим тщанием и оглядкой на все ветра, какие только в связи с этим могут подуть.
Джон покосился на своего старшего брата – Уорик или слеп, или предпочитает ничего не видеть.
– Ты глава семьи, Ричард, – сказал он со вздохом. – Хочешь – жди до зимы, а то и до весны, если пожелаешь. Только при ней – при Элизабет Вудвилл, что водит рукой короля – ожидания твои будут бесплодны. А она наплодит наследников и пожелает, чтобы им достались твои имения.
* * *
Эдуард сидел и смотрел, как от груди Элизабет кормится его дочурка. Потрескивал огонь, тоже кормясь от такой кучи дров, что жар этой вестминстерской опочивальни бросал в пот. Напротив камина, в самой близости, растянулся с высунутым языком мастифф Беда, и правителю пришлось отодвинуть пса ногами, а то как бы на нем не задымилась шкура. Иных звуков, кроме как потрескивания огня и уютного похрюкиванья младенца, не доносилось: были отосланы даже личные слуги.
Видя на лице мужа умиротворенность, Элизабет одарила его улыбкой.
– Знаешь, а ведь я, когда тебя впервые увидел, всего этого и представить не мог, – сказал Эдуард. – Как ты вылезла там среди листвы и пыли, спасая свою собаку от волков.
– Ну да, и грохнулась вниз. А один здоровенный олух там, внизу, даже не удосужился меня подхватить.
Монарх улыбнулся. Колкости между ними за годы утратили остроту, а вот близость от подобных припоминаний доставляла удовольствие. Эдуарду нравилось чувствовать взаимную близость от таких общих воспоминаний и видеть, что его общество вызывает у жены приязнь.
– Знала б ты, сколько я повидал мужчин, вынужденных требовать от своих жен уважения!
– Это не так уж странно, муж мой. Сам Господь сотворил Еву помощницей Адама. И в природе заведено, чтобы ярочки в стаде шли за бараном.
– Да, Элизабет, но… – Эдуард потер себе лоб между бровями, подыскивая слова. – Мужчинам нужно, чтобы ими восхищались. Пусть даже они слабаки или рохли, трусы и глупцы. Жалки те, на кого визжат и бранятся жены. Они не хозяева своему дому.
– Некоторые из женщин понятия не имеют, как обращаться со своими мужчинами, – с толикой самодовольства сказала Элизабет. – И своими жалобами и нытьем лишь усугубляют собственную униженность. Они глупы по отношению к самим себе.
– А вот о тебе этого сказать нельзя, – улыбнулся монарх. – Со мной ты обращаешься так, словно нашла чудо света. И я, знаешь ли, хочу этому соответствовать. Я желаю быть хозяином моего дома, но только потому, что я, черт возьми, действительно им являюсь. Не потому, что меня к этому понуждают законы, созданные Богом и людьми, но потому, что я создан для того, чтобы вести за собой.
– Создан быть моим королем, – с сипловатой истовостью прошептала Элизабет.
Она приподняла лицо для поцелуя, и ее муж, в три шага пройдя через комнату, приник и длительно поцеловал ее в губы. Потерявшая сосок малютка при этом завозилась и плаксиво сморщила личико.
– Я хотела бы назвать ее Сесилией, в честь твоей матери, – отзываясь на неуклюжую мужскую ласку, нежно сказала королева. – Если девочка будет жить, она станет тобою гордиться.
– Моей матери будет приятно. Хотя, если честно, Элизабет, я был бы больше рад сыну.
– Милый, для почитания тебя в старости понадобятся дочери. А еще они – будущие невесты, которые через свое замужество будут крепить королевство и приводить в твой стан союзников. О своих нынешних малютках ты в будущем не пожалеешь, ни об одной из них.
– Да знаю, знаю. Но мальчик… Я бы показал ему, как охотиться с соколом на голубей и кроликов, как всего лишь с собаками и ножом ходить на вепря, как наращивать силу для сражения в доспехах… – Эдуард мечтательно вздохнул. – Я… Я ведь и сам был мальчишкой. И те свои годы вспоминаю с отрадой. Я сделал бы его пажом при рыцаре – может, при одном из твоих братьев. Чтобы он постиг, какой это тяжкий труд – состоять на королевской службе.
– Я была бы рада, – одобрила правительница. – И для сына ты был бы прекрасным наставником. Так что в следующий раз обещаю постараться. Надеюсь только, что твое обучение будет предусматривать и защиту на тот случай, если ему бросят вызов будущие сыновья твоего брата.
– Опять ты за свое? – отпрянув, досадливо бросил Эдуард. – Я же говорил: поспешности я не допускаю. Уже пройдено испытание и временем, и терпением. Прошение подано несколько месяцев назад, и знаешь, я не вижу никакой опрометчивости в том, чтобы все вотчины и богатство Уорика со временем перешли к моему семейству, прямиком под мою крышу!
– Эдуард, пойми, это важно. Я уже жалею, что это никак нельзя обойти. Если ты допустишь женитьбу Джорджа на этой Изабел Невилл, то он унаследует сотни маноров и угодий – сотни, а не десятки. Замки, деревни, города… Уорик и Солсбери нынче срослись воедино, это самое крупное наследие крупнейшего состояния в Англии.
– Которое, получается, я вручаю своему брату! Они с Изабел подходят друг другу по возрасту. Они даже любят друг друга, как он мне говорит. Кто я такой, чтобы отказывать брату в его любви, тем более что в приданое ему достанется добрая половина Англии?
Элизабет поджала губы, с трудом сдерживаясь. Она заправила грудь в платье и хлопнула в ладоши, подзывая служанку. Малютка расхныкалась, но все равно была передана с рук на руки: на кухнях сидит кормилица, пускай докармливает.
Когда они с супругом остались одни, королева, сцепив перед собой ладони, подалась вперед.
– Эдуард, муж мой. Нет слов, чтобы описать мое восхищение пред тобой: ты истинный хозяин своему дому, что бы мы с тобой под этим ни подразумевали. Если ты скажешь мне, что это твое последнее слово, то я его приму, клянусь тебе. Но вдумайся только в одно: твоя кровь не королевской линии. – Видя нарастающий гнев мужа, она чутко вскинула руку. – Прошу тебя, выслушай. Твой прадед, Эдмунд Йоркский, был у короля четвертым сыном. До короны, которую ты сейчас носишь, он не дотягивался, однако был богат. Он удачно женился, а его сын и внук оба вышли и телом, и умом. Оба стяжали огромные состояния, а заодно и титулы – за счет браков и по заслугам, – и в итоге твой отец возвысился настолько, что мог и вовсе претендовать на престол.
– Я понимаю, – отрывисто кивнул правитель.
Это и впрямь читалось по его поджатой челюсти, но Элизабет с напором продолжала доносить до него смысл своих слов, чтобы уж окончательно и наверняка.
– Твой брат Джордж Кларенский – тоже сын своего отца. Он тоже вышел и умом, и силой. Если ты позволишь ему обрести в браке состояние Уорика, то со временем он может бросить тебе вызов – если не он, то его сыновья или внуки. Таким образом ты посеешь грядущую беду – войну между кузенами и братьями. Прошу тебя: при всей уязвленности, которую, возможно, придется испытать Джорджу, отвергни этот брак, ради своих собственных детей.
