Здесь пять колец, но спаяны в одно,
Так сердца два навек объединились.
– Ах! – От любви у меня закружилась голова; Гертфорд надел кольцо мне на тот же палец, на который я надела помолвочное кольцо с остроконечным бриллиантом. Мы повторили за священником все, что полагается.
Наконец-то! Мы муж и жена.
Гертфорд внезапно стал деловитым; он вручил священнику кошель с деньгами и проводил его до дверей. Приказав ему выйти с черного хода, просил не говорить ни одной живой душе о том, что сегодня утром здесь произошло. Когда до меня дошло, что мы сделали, сердце у меня ушло в пятки. Но другое чувство превозмогало страх: мне казалось, будто я расправила крылья и лечу.
Сразу после ухода священника Гертфорд повернулся ко мне, расстегнул ворот и снял шляпу; волосы упали ему на лицо.
– Осталось последнее, – сказал он. – Графиня, свадьба нуждается в завершении!
Он со смехом подхватил меня на руки и понес к двери. Юнона улыбалась, глядя на него, но меня вдруг посетила странная мысль. Может быть, она сама хочет поскорее выйти замуж? Правда, она всегда уверяла меня, что не торопится. «Я дорожу своей свободой», – не раз говорила она.
Муж нес меня в спальню и швырнул на постель.
– Давай сделаем наследника престола, – шепнул Гертфорд, развязывая ленты на моем платье.
Я не слышала слов; только кровь стучала у меня в ушах. Мы оба стонали в порыве страсти. Его запах, его близость, то, что он со мной… от всего этого у меня так кружилась голова, что мне казалось, я вот-вот потеряю сознание.
Уайтхолл, март 1561 г.
Мэри
У входа в покои Юноны я едва не столкнулась с Гертфордом.
– Леди Мэри! – Он учтиво снял шляпу и поклонился, не глядя мне в глаза. – Я как раз ухожу.
– Милорд, вас довольно часто можно здесь застать, – заметила я.
– Конечно, ведь это покои моей сестры.
– Да, разумеется…
Не могу сказать, что Гертфорд мне не нравится – он далеко не самый плохой из мужчин. Но Кэтрин становилась все беспечнее, когда условливалась с ним о любовных свиданиях; поползли слухи. Я все время задавалась вопросом, известно ли королеве об их тайных встречах. Может быть, ей все равно? В конце концов, при дворе постоянно случается нечто подобное. Кроме того, сама она слишком поглощена Дадли, чтобы обращать внимание на других.
– Моя сестра здесь?
– Да. – Он выкручивал шляпу, как будто выжимал из нее воду; какое-то время мы оба молчали. Нам с ним нечего было сказать друг другу; не могла же я попросить его оставить Кэтрин в покое! Он кивнул, что-то бормоча, нахлобучил на голову изрядно помятую шляпу и сбежал вниз по лестнице.
При моем появлении собаки оживились и подбежали ко мне поздороваться. Они прыгали вокруг меня и виляли хвостом. Я потрепала Эхо за ушами; подняв глаза, увидела, что Кэтрин лежит на постели, скрестив руки на груди, как труп. Она была совершенно неподвижна, не реагировала ни на возню, поднятую собаками, ни на стук закрываемой двери, ни на мои шаги. Неожиданно меня охватил страх. Но, подойдя, я заметила, как дрожат ее ресницы. Я вздохнула с облегчением, бросилась на кровать рядом с ней и стала покрывать ее поцелуями:
– Китти, слава богу!
– Мышка! Что ты делаешь? – Она села и отстранила меня.
– Я думала, ты умерла.
– Жаль, что я не умерла. – Она закрыла лицо руками, как ребенок, которому кажется, что так он становится невидимкой.
– Что он натворил? – Я знала, что причиной всему Гертфорд.
– Он? Ничего, – ответила Кэтрин. – Все дело в Сесиле… Сесил отправил его за границу, в поездку по всем дворам. Дипломатическая служба! – с горечью продолжала она. – Там он сможет увиваться за всеми европейскими красотками! Я слышала, во Франции есть хорошенькие принцессы, в Нидерландах полным-полно благородных девиц, и в…
Я прижала пальцы к ее губам:
– Китти, что такое? Он уедет на несколько месяцев, но потом вернется. Его отъезд – не конец света. – Я подумала, даже хорошо, что Гертфорда какое-то время не будет.
– Ты не понимаешь. – Она отвернулась от меня, стала разглядывать вышивку на гобелене, потом посмотрела на свои руки и принялась грызть ногти. Я молча ждала объяснений. – Сесил заставил его уехать. У него не было выбора.
– Китти, что тут такого? И потом, дипломатическая служба весьма почетна. Мы все обязаны подчиняться приказам. Ни у кого из нас нет выбора, когда доходит до…
– Но… – Она схватила меня за руку и понизила голос: – Боюсь, что Сесил его убьет – пошлет отравителя, едва он скроется из виду. – Она смотрела на меня заплаканными глазами; в них были такие страх и печаль, каких я не привыкла видеть в своей всегда веселой и бодрой сестре.
– Ты слишком волнуешься. – Я достала платок и вытерла ее слезы. – Не могу придумать ни единого повода, по которому Сесил пожелал бы расправиться с Гертфордом. Кроме того, заграничные поездки необходимы для завершения образования. Молодые люди обязаны стремиться к успеху…
– Ты не понимаешь! – Она обкусала ноготь до крови. – Сесил уже угрожал ему раньше.
Я взяла ее руку в свою, положила себе на колени, чтобы она оставила в покое свои пальцы. У нее сделался удивленный вид. Она не привыкла, чтобы я так держала ее за руку.
– По-моему, твои страхи совершенно беспочвенны. Сесила куда больше волнуют отношения королевы и Дадли, чем то, чем занимаетесь вы с Гертфордом. Готова поспорить, к тому времени, как он вернется, ты его уже забудешь!
Она выхватила руку, а я испугалась, что сказала не то и ухудшила ее состояние.
– Он мой муж! – выпалила она. – С декабря.
– Так вы… поженились?! – Новость ошеломила меня, я была удивлена не только тем, что сестре хватило безрассудства заключить тайный брак, и тем, что она не поделилась со мной, но более всего тем, что я не заметила в ней никаких важных перемен. Я, которая горжусь своим умением подмечать любую мелочь, целых три месяца не знала о тайном венчании родной сестры! Я злилась, вспоминая все слухи о тщеславии Гертфорда, думая, что его целью было возвыситься самому; правда, я была свидетельницей искренней нежности между ними. Как ни странно, я не знаю, что и думать, но одно понимаю наверняка: королева не обрадуется. При этой мысли все у меня внутри перевернулось. – С декабря?!
Кэтрин кивнула, и ее глаза снова наполнились слезами.
– Почему? – Я никак не могла взять в толк, зачем она пошла на такой огромный риск. Возможно, она и изображала дурочку, но уж я-то понимаю: Кэтрин далеко не глупа.
– Мышка, я его люблю.
Я собиралась спросить, что на самом деле такое для нее любовь – ведь она и раньше, по ее словам, часто страдала от этого чувства. Потом я посмотрела ей в лицо, и мне все стало ясно без слов. Сейчас речь шла не о мимолетной страсти, как с другими.
