Даница не спала. Она считала, что можно пожертвовать ради этого одной-двумя ночами сна. Если бы с ней был дед, он бы сказал ей то же самое, она была в этом уверена. Она ощущала потерю и гнев.
Но даже несмотря на это, она не убила этого мужчину.
Она подождала, пока он опустился рядом с ней на колени, лежала, будто спящая. Он что-то шепнул ей, приблизив лицо, потом положил руку ей на грудь (которая еще болела от стрелы брата). Она отвела ему время до этого момента.
— Тико, — позвала она.
Ее пес — охотник, и готов умереть за нее. В прошлый раз только ее приказ удержал его от прыжка. На этот раз она освободила его, позвала, и он прыгнул, подобно пущенной из лука стреле в темноте. Тико вцепился человеку Скандира в плечо, а не в горло. Может быть потому, что ее голос звучал спокойно. «Возможно, поэтому», — подумала она. Пес повалил человека на землю, вонзая зубы в его плечо, и разбойник закричал от ужаса и ярости. Он обозвал ее сеньянской сукой. Она видела, как он шарит в поисках кинжала, чтобы убить пса, поэтому приставила свой клинок к другому его плечу и отозвала Тико.
Она не убила его. Велела себе этого не делать. Поднялась на ноги. Он стоял на коленях, ругаясь от боли. Тико отошел назад, недалеко. Он продолжал рычать, напряженный, готовый по приказу снова прыгнуть. В первый раз она попыталась не поднимать шума, но теперь уже поздно.
Она сказала, громко, чтобы ни один из них не мог утверждать, будто все проспал:
— Опять? Ты позоришь себя и нашего командира. Для меня было бы позором убить червяка с ногами, но я это сделаю — убью тебя или любого, кто попытается сделать это еще раз. Не сомневайся во мне.
Мужчины зашевелились на своих местах. Один встал и подошел. Белая луна была почти полной. Она увидела, что это Скандир.
— Никлас? После моего предупреждения? Встать!
Раненый мужчина неуклюже поднялся на ноги, обе его руки повисли вдоль туловища.
— Пес напал на меня! А потом эта сука меня ранила! — прорычал он.
— Неужели? А ты что делал? Что вынудило ее к этому?
Молчание.
— Отвечай!
— Мой господин, вы же не можете ожидать от мужчины…
— Что? Но я ожидаю! Я вам сказал об этом. Я отдал приказ.
— Некоторые вещи неестественны! Женщина в боевом отряде. Вы не можете приказать нам…
Даница поморщилась. «Глупый человек», — подумала она. У Скандира был с собой меч в ножнах. Командир обнажил его.
Она шагнула вперед.
— Прошу вас, господин. Не надо. Вам нужны бойцы. Это боец. Я не хочу, чтобы его смерть легла на мою совесть.
Он в упор смотрел на нее, его бородатое лицо при лунном свете выглядело мрачным. Он сказал:
— Не на твоей. Это самонадеянность. Я отдал приказ. Не могу ожидать, Никлас? Это насмешка! Меня можно игнорировать? Это мне нанесено оскорбление! — крикнул он, оглядываясь вокруг в темноте. Но он не велел ей отойти в сторону. Если он прикажет, ей придется подчиниться, и этот человек умрет. Она это понимала.
Скандир вложил клинок в ножны.
— Если кто-то пожелает, пусть перевяжет его раны.
— Я подежурю вместо него, — предложила Даница.
Через некоторое время ее кто-то сменил. Она снова легла спать, Тико, теплый, надежный, лег рядом с ней. Она обняла его рукой.
Ночь прошла. Никаких змей не появилось. Они слышали волков, но волки всегда бродят тут в темноте. Они проснулись на восходе солнца, помолились. Наполнили свои фляги из ручья, поели черствого хлеба и поехали на юг. Никласу потребовалась помощь, чтобы сесть на коня, так как у него были забинтованы обе руки. Но он держался в седле.
День выдался ветреный. Она поравнялась со Скандиром. Ей было тревожно. Возможно, разумнее не разговаривать с ним сейчас, но у нее появилась одна идея. Некоторое время они молчали. Она ощущала исходящий от него гнев, словно волну жара.
— Тебе нужно больше использовать ноги во время езды, — сказал он, глядя прямо перед собой.
— Я знаю. Я научусь. Я его намеренно не стала убивать, вы понимаете.
— А я намеревался его убить. Я отдал им прямой приказ насчет тебя.
Вокруг раскинулась равнина, с редкими рощами сосен и дубов, слева текла река. Такой проселочной дорогой фермеры ездят, когда везут продукты на базар. Где-то южнее отсюда Саврадию сменяла Тракезия, она точно не знала, где именно, да и никто, наверное, не знал. Еще одна подвижная граница, существующая в воображении людей.
— Тебе нужно знать то, что знают все, кто сражается вместе со мной, — сказал он. — Если идет бой, в котором меня могут захватить в плен, меня необходимо убить первым. Ты понимаешь? Я не должен попасть к ним в плен.
Даница посмотрела на него. Очень высокий мужчина, не молодой, седеющие волосы и седеющая борода. Легко держится в седле, несмотря на возраст. На этот раз он ответил на ее взгляд, его голубые глаза были темнее, чем у нее.
— Ты понимаешь? — повторил он.
— Я убью вас, если придется, — сказала Даница.
Он что-то проворчал. Кивнул. Улажен маленький, необходимый вопрос.
У нее тоже имелся свой маленький вопрос.
— Что касается произошедшего прошлой ночью. Есть один способ, чтобы остановить ваших людей, этих, и тех, к которым мы едем, чтобы эта неприятная ситуация больше не возникала.
— Покинуть нас? Ты можешь это сделать в любой момент. Никто не заставлял тебя остаться со мной.
— Нет, не такой способ, — возразила она. — Я здесь по собственному выбору, — она смотрела прямо перед собой. — Если я выберу одного мужчину, и он будет достаточно сильным, другие это поймут, не так ли? Из уважения к нему.
Он ничего не ответил. Она сосредоточилась на работе ног, сжимающих бока коня. Ей необходимо научиться лучше это делать, сказала она себе.
— Это твой выбор, — в конце концов, ответил он. — Я готов убить любого, кто не подчинится моему приказу.
— Я это знаю. Это… не лучший выход, правда? Если говорить правду?
— Да, — согласился он. — Если говорить правду.
— Мой способ был бы лучше?
Она снова взглянула на него. Он не смотрел ей в глаза, он упорно смотрел вперед, туда, куда они ехали. Но кивнул.
— Вероятно, так лучше. Но выбирать тебе. Я говорю серьезно!
— Хорошо, — ответила она. И неожиданно почувствовала, что ей смешно, но не только. — Я принимаю ваше предложение. Выбирать мне. Сегодня я буду ночевать вместе с вами.
Он залился краской. Она сдержала улыбку, но ей очень хотелось улыбнуться. Маленькие удовольствия, которые дарит жизнь.
— Нет-нет! — воскликнул он. — Я не… это не то, что…
Даница все же позволила себе улыбнуться.
