Как страшно есть!
Между расстройствами приема пищи и нормальным пищевым поведением – дистанция огромного размера, на которой расположены те или иные варианты напряжённых, дисгармоничных взаимоотношений между человеком и его едой. Один из них – орторексия. Это болезненная озабоченность правильным питанием. Хотя орторексия пока не включена в список расстройств пищевого поведения, она, по мнению исследователей, снижает качество жизни и влияет на социальную адаптацию.
Все мы читаем этикетки, планируем еду, пытаемся найти более качественные и более свежие продукты, даже если они стоят дороже, избегаем пищевого мусора и стараемся питаться сбалансированно и разнообразно, чтобы быть здоровыми. Это простой здравый смысл, но для человека, одержимого «правильной» едой, она одна становится светом в окошке и целью в жизни.
Орторектик тратит на мысли о еде и планирование своих трапез более трех часов в день. Супермаркет – это минное поле, где с большим трудом можно найти то, что не отравит чувствительный организм. Покупка еды – поистине мучительный выбор. «Этот йогурт свежий, но в нем консерванты, да к тому же он из коровьего молока, а не из козьего. И не написано, что он без лактозы. В этих помидорах, кажется, много ликопина, но они тут лежат уже три дня, значит, антиоксидантов в них будет меньше». Вся еда рассматривается под микроскопом с точки зрения химического состава, потому что смертельно опасно ошибиться. Есть вне дома просто нереально, ведь нет возможности проконтролировать, из чего они в этих ресторанах и кафе готовят. Ходить в гости, где люди без зазрения совести накладывают тебе в тарелку майонезные салаты, пьют алкоголь, едят хлеб и пироги, не задумываясь, сколько в них калорий, – это значит получить психологическую травму. «Можно только презирать этих несчастных за то, что не желают слушать о правильном питании, а есть лучше дома одному».
Вы думаете, я утрирую? Ничуть. Узнав, чем я зарабатываю на жизнь, мне с гордостью рассказывают, как на самом деле надо правильно питаться и какие ограничения вводить. Попытки возразить и сослаться на научные исследования обычно не производят на моих собеседников никакого впечатления. Они твердо уверены, что владеют истиной, и следование их персональной системе питания приведёт не только их семью, но и всё прогрессивное человечество к здоровью и долголетию. «Только не пропускайте тренировки, а иначе через неделю сморщитесь и станете старой и дряблой. Я ходил в зал, даже когда у меня была пневмония».
К расстройствам приема пищи относятся нервная анорексия, нервная булимия, компульсивное переедание и их варианты. Это тяжелые нарушения пищевого поведения, которые влияют на физическое и психическое здоровье больного.
Анорексия – расстройство, связанное с отказом поддерживать массу тела хотя бы на нижней границе нормы, с голоданием, с нарушением восприятия образа тела. Чаще всего развивается в подростковом и юношеском возрасте.
Булимия – расстройство, связанное с периодическими эпизодами обжорства и сильным страхом набрать вес. Сопровождается компенсаторным поведением, чтобы избавиться от еды, – рвотой, приемом лекарств, экстремальными физическими нагрузками.
Компульсивное переедание – расстройство, аналогичное булимии, только без компенсаторного поведения.
Орторексия – слишком сильная озабоченность правильным питанием.
3.5. Как формируются пищевые привычки
Почему привычка становится второй натурой?
Когда вместе со студентами моей учебной группы по питанию я вела пищевой дневник, меня поразило, насколько вся наша жизнь состоит из привычных и повторяющихся действий. Мы годами покупаем одну и ту же зубную пасту, выбираем себе постоянное место за столом, пристёгиваемся в машине, определённым образом завтракаем и паркуемся. Сорок процентов того, что мы делаем ежедневно, мы делаем на автопилоте. Переводя регулярно повторяющиеся в определённом контексте действия в разряд рутинных, мозг освобождает себя от необходимости каждый раз думать и принимать решение. Эта оптимизация приводит к тому, что целые блоки привычного поведения, иногда очень сложного, воспроизводятся автоматически. Таким образом мозг экономит энергию, которую можно потратить на открытие пенициллина или написание «Войны и мира», романа-эпопеи в четырех томах.
Удобно, что нам не надо каждый раз вспоминать, как вскипятить чайник. Однажды освоив велосипед или коньки, мы не разучимся, даже если не будем кататься годами. Проблема в том, что, сами того не замечая, мы приобретаем не только хорошие, но и дурные привычки. Помните то исследование со старым, гадким попкорном? Люди привыкли к фильму в сопровождении воздушной кукурузы, поэтому их выбор есть или не есть почти не зависел от её вкуса. Попкорн стал частью рутины киноманов. Сотни наших маленьких привычек оказывают влияние на то, как мы едим, двигаемся, распоряжаемся деньгами, работаем, общаемся с друзьями. От них зависит, насколько мы будем здоровы, состоятельны, продуктивны и удовлетворены жизнью.
Попытки начать с понедельника новую жизнь обычно заканчиваются к пятнице. Наши привычки – это сформировавшиеся нервные связи в мозгу, и изменить их одним махом невозможно. Более того, эти нейронные тропинки никогда не зарастают полностью, даже если нам удалось освоить новое поведение взамен старого. Вот почему так трудно бросить курить или объедаться шоколадом. Людей, вылечившихся от алкоголизма, спустя годы сильный стресс может подтолкнуть к привычному пути, чтобы расслабиться и забыться. Чарльз Дахигг в своей книге рассказывает, как силу привычки изучали на мышиных моделях. Вознаграждением за правильное поведение мышам, которые нажимали на рычаг, была еда. Когда условный рефлекс выработался, в еду стали подмешивать вредные вещества, от которых животные заболевали. Но стоило исследователям запустить привычное поведение, мыши устремлялись к отравленной награде. Привычка настолько глубоко в них засела, что просто не оставляла выбора.
Петля привычки
Формирование любой привычки в мозгу происходит по стандартной схеме. Во-первых, есть сигнал – пусковой механизм, который служит мозгу отмашкой, чтобы перейти к определённой активности. Затем следует привычное поведение – физическое, умственное или эмоциональное. Третьей составляющей будет награда, которая служит положительным подкреплением поведения. Она может быть и внешней, и внутренней. Награда помогает мозгу замкнуть петлю привычки так, чтобы выгодное для нас действие закрепилось. Чем чаще повторяется этот цикл, тем более автоматической становится привычка. Когда нас учат в детстве мыть руки перед едой, сигналом будет призыв к еде, поведением – собственно мытье рук, наградой – одобрение мамы (рис. 3.3). Несколько десятков повторений – и мы делаем это на автопилоте.
Рис. 3.3. Петля привычки на примере мытья рук
