Она взяла свой посох и, не оборачиваясь, ушла со двора. За ней медленно потянулся собравшийся народ.
Когда появился майор со своими медведями, он застал только Марианну и ряд древних полуразвалившихся рыдванов, запряженных такими же древними, если не древнее, одрами. Марианна побежала развязывать пленников.
Они сидели, не открывая рта, и смотрели в сторону. Им было стыдно, как никогда раньше. Большего позора они никогда не переживали.
– Мне было не лучше, когда я стояла на коленях на крыльце собственного дома в Бьорне. Всего-то несколько часов назад.
Дорогие читатели, я не буду подробно описывать, как закончилась эта страшная, лютая ночь. Как освободили кавалеров, как распрягли лошадей и закатили назад в сарай старые экипажи. Над восточной грядой холмов уже занимался новый день, ясный и спокойный зимний день. Насколько милее душе ясные, солнечные дни, чем ночи с их таинственными шорохами и волчьим воем!
Одно только скажу: когда кавалеры вновь собрались в своем флигеле и выпили по нескольку капель оставшегося в чаше пунша, внезапно пришло озарение.
– Да здравствует майорша! – дружно закричали кавалеры.
Потрясающая женщина! Служить ей, обожать ее, исполнять любые прихоти – долг и радость настоящего кавалера!
Вот только зачем она заключила договор с Сатаной? Как обидно, что такая замечательная женщина собирается отправить их души в преисподнюю.
Глава восьмая
Медведь-шатун с Гурлиты
В лесной чаще живут опасные звери. Челюсти их вооружены хищно поблескивающими клыками или загнутыми клювами, лапы – острыми когтями. Они только и ждут, чтобы впиться в горло жертвы, и глаза их светятся в темноте жаждой убийства.
В лесной чаще живут волки. Днем они прячутся, а по ночам выходят на охоту. Они преследуют крестьянские сани, и бывает, что несчастная мать бросает им грудного ребенка, чтобы спасти жизнь себе и своему мужу.
И рыси водятся в лесной чаще. Люди называют их по-разному, но никогда настоящем именем, потому что это опасно. Чаще всего говорят «йопа». Или «она». А если уж произнес слово «рысь», смотри вечером, хорошо ли заперта овчарня, надежен ли засов в курятнике. Ей ничего не стоит вскарабкаться по отвесной стене, потому что когти ее остры, как стальные гвозди, и ничего не стоит ей просочиться в любую, самую узкую щель, потому что тело ее гибко и сильно, как стальная пружина. Она прокусывает горло овцы и пьет кровь из сонной артерии, потом убивает следующую и следующую, пока не передушит всех овец. Эта дикая оргия смерти не прекращается, пока хоть одна из несчастных овечек подает признаки жизни.
А наутро находит крестьянин всех своих овец мертвыми, с перегрызенным горлом – йопа не оставляет свидетелей.
И не забывайте про филинов, чье уханье можно слышать в сумерках. Не дай бог передразнить его, тут же прилетит он на своих бесшумных широких крыльях и выклюет глаза обидчику. Потому что филин – не птица. Филин – призрак леса.
И в самой непроходимой чаще обитает самый страшный из всех, самый большой и самый опасный – медведь. Медведь, чья сила превышает силу дюжины отборных силачей. Медведь, тот самый медведь, что, войдя в силу и заматерев, не страшится никакого оружия – его можно свалить только серебряной пулей. Подумайте только – серебряной пулей! Можно ли увенчать зверя более страшным, леденящим душу ореолом? Что за тайными, грозными силами обладает это чудовище, что даже обычный свинец его не берет? Не иначе, духи зла взяли его под защиту.
И если встретить его в лесу, огромного, как скала, убегать бесполезно. Защищаться тем более. Надо броситься на землю и притвориться мертвым. Наверное, нет ни одного ребенка в этих краях, которому бы ни разу не приснился сон: он лежит на земле, а над ним нависла гигантская мохнатая туша. Медведь перекатывает его лапой, он слышит тяжелое, зловонное дыхание, но главное, не шевелиться. И тогда зверь отходит в сторону и роет яму, чтобы спрятать добычу. И тут надо тихо подняться и уходить – сначала медленно и неслышно, а потом бежать со всех сил.
Но подумайте, только подумайте – а что, если медведь не пойдет на эту уловку? Если он чересчур голоден, чтобы брезговать падалью? Или он заметил, как ты пытаешься убежать, и пустится вдогонку? О, боже!..
Страх, как ведьма, прячется в чащобе и, завидев человека, заводит свои колдовские песни. Ты почти парализован страхом, ты не замечаешь волшебной красоты вокруг, тебе уже кажется, что природа зла и коварна, как спящая змея. Вот оно, озеро Лёвен, раскинулось перед тобой во всей своей девственной прелести, но не верь ему! Каждый год собирает оно дань, каждый год община отпевает утопленников. Или лес, заманчиво мирный, душистый… ласково перешептываются деревья, но помни: в этом невинном лесу прячутся опасные хищники, а в них – это знают все – вселяются неупокоенные души убийц, подзуживаемые к кровавым преступлениям лесной нечистью.
А может быть, довериться беззаботно журчащему ручейку? Как бы не так! Вода его несет заразу и смерть, стоит только искупаться после захода солнца.
Не верь по весне убаюкивающему кукованию: кукушка к осени превратится в коршуна с безжалостными глазами и наводящими ужас когтями. Не верь мху, не верь лиловому вереску, не верь теплым скалистым откосам, на которых так приятно полежать летним вечером. Природа вовсе не милосердна, она одержима злыми силами, полными ненависти к роду человеческому. Везде ждет тебя опасность. И странно, что люди все еще существуют на этой земле; видно, кому-то удается избежать всех этих опасностей, целехоньким пройти сквозь лабиринт уготованных ему природой коварных ловушек.
Ведьма страха… прячется ли она до сих пор в вермландских лесах? Поет ли свои жуткие колдовские серенады? Омрачает ли улыбчивую красоту здешних мест? Власть ее огромна, уж кому не знать, как не мне, выросшей в этих краях? И стальная чушка в колыбели, и раскаленный уголь в детской ванночке – все это помогало, наверное, но я до сих пор помню, как холодная, костлявая рука страха сжимала мое детское сердце.
Но прошу вас, не воображайте, что я собираюсь рассказать что-то страшное и леденящее душу. Это всего лишь старая история про огромного медведя с горы Гурлита, и я должна ее поведать, а там уж ваше дело решать, правда это или нет. Собственно, все охотничьи истории таковы: можно им верить, а можно и не верить.
* * *
Этот и взаправду огромный медведь жил на самой вершине горы, называемой Гурлита, чьи крутые недоступные склоны нависают над берегом озера Лёвен.
Стены и крышу его жилища образовали поросшие торфяным мхом корни поваленной сосны, ветви и сучья защищали берлогу от ветра, выпадающий поздней осенью снег надежно конопатил щели, и медведь мог спокойно спать с осени до весны.
Можно подумать, что он настоящий поэт, истинный мечтатель, этот мохнатый владыка леса, этот косоглазый разбойник. Неужели он просто хочет забыться во сне, чтобы не видеть скучные и холодные ночи и бесцветные зимние дни? Неужели он хочет проспать всю эту тоскливую непогоду и проснуться от журчания весенних ручьев и пения птиц? А может, ему приятно смотреть во сне на краснеющие брусничные поляны и огромные муравейники, полные рыжевато-коричневых вкуснейших тварей? Или на пасущуюся на зеленеющем склоне белоснежную овечку? Неужели ему выпало такое счастье – проспать всю зиму напролет?
