Маршалл полежал в моей кровати несколько минут и, как обычно, спрыгнул на пол. Но, приземляясь, он взвизгнул, и в его глазах я увидела боль. Я поняла, что с собакой что-то не так.
Через несколько дней мы сходили к ветеринару, который подтвердил мои опасения.
– Он порвал переднюю крестообразную связку на задней лапе, – сказал доктор Том. – Эту проблему можно исправить только хирургическим вмешательством.
У меня аж сердце упало.
– Ему очень больно? – спросила я. Я знала, что доктор Том ответит честно, и внутренне съежилась в ожидании его слов.
– Да.
Мне стало не по себе, и в животе словно что-то перевернулось. Я плохо помню нашу с доктором дальнейшую беседу; кажется, он пытался меня успокоить.
– Сколько будет стоить операция? – этот вопрос интересовал меня больше всего.
– Примерно две тысячи пятьсот долларов.
Он мог бы назвать миллион – все равно мне до этих денег было как до Луны. Я не могла себе этого позволить. Я жила на социальное пособие, и мне обычно не хватало денег на кино. О дорогой операции не могло быть и речи, тем более ее нельзя было оплатить в рассрочку.
Я не знала, что делать. Моей собаке так и придется жить с болью? Неужели я так подведу своего друга? Как я после этого смогу себя уважать?
Мне было очень тоскливо, но я понимала, что должна помочь Маршаллу. Я искала возможность сделать ему операцию и каждый вечер молилась, чтобы Господь указал мне путь. Я начала спать очень беспокойно и плохо. Я не хотела бросать собаку. Мне надо было искать альтернативные варианты.
Рядом с многоквартирным домом, в котором я жила, был парк с велосипедной дорожкой. Маршалл прожил у меня восемь лет, и мы почти каждый день гуляли в этом парке. Мне нравились деревья, свежий воздух, и я просто получала удовольствие от того, что нахожусь на улице. Маршалл любил нюхать следы в траве вдоль дорожки. В парке нам обоим было спокойно и хорошо. Многие там знали нас и любили Маршалла.
Я решила попросить этих людей помочь мне собрать деньги на операцию. Мне не хотелось подходить к каждому с просьбой, но можно было организовать специальное мероприятие. Например, объявить, что я собираюсь проехать определенное количество кругов по парку в инвалидном кресле. Если люди согласятся заплатить мне за это, то, возможно, я наберу достаточную сумму.
Наш обычный маршрут составлял чуть больше двух километров. Я решила самостоятельно проехать десять кругов, то есть около 24 километров. Я выбрала день, в который собиралась совершить свой заезд, написала небольшое объявление и разослала его своим знакомым, а также расклеила в парке и своем подъезде. Мои соседи проявили участие в судьбе Маршалла и дали первые деньги.
Я начала тренироваться. Моя собака многое сделала для меня в этой жизни, и теперь настала моя очередь отплатить ей за добро.
Честно говоря, я не была уверена, что у меня получится. Обычно я проезжала лишь десятую часть этого маршрута. В первое время я выдыхалась уже через три километра. У меня начиналось сильное сердцебиение, ужасно болели руки и спина. Но меня подстегивала любовь к Маршаллу. Я старалась забыть о физической боли и концентрировалась на звучавшем в моей голове голосе: «Еще один круг. Ты осилишь. Ты можешь. Не останавливайся. Давай! Ты делаешь это ради Маршалла». Я старалась, чтобы этот внутренний голос звучал громче и заглушал боль.
Шесть километров. Я попробовала заезжать на склон, ведущий от стоянки к парку. Одиннадцать километров. Казалось, сил не хватит и тело не выдержит. Но я не сдавалась. Может быть, я переоценила свои силы? Нет, я смогу! Двенадцать километров. Как сильно я люблю свою собаку? Четырнадцать километров…
Я готовилась к «заезду» шесть недель, но так и ни разу не проехала двадцать четыре километра. И все же я твердо решила довести задуманное до конца. Я не могла бросить Маршалла в беде. Он очень страдал, и мое сердце просто разрывалось.
В день заезда я выехала на дорожку в 6.30 утра и начала без торжественных церемоний и литавр. Первые несколько кругов я «нарезала» в полном одиночестве. То, что я действительно проеду столько, сколько заявила, казалось весьма сомнительным. Постепенно стали подтягиваться соседи, которые уже дали мне денег, и люди, которые хотели за меня поболеть. Некоторые подбадривали меня криками. Зрителей становилось все больше. Я подумала, что, может быть, мне удастся проехать все расстояние.
Деньги мне давали главным образом те, кто жил в моем доме, а также несколько человек, которые работали там уборщиками и смотрителями. Маленькая девочка подарила мне три цента из копилки, чтобы я «вылечила собачку». Накануне обо мне написали в студенческой газете, и поэтому небольшую сумму я получила от местного университета. Один из моих соседей уже сделал небольшое пожертвование, а потом купил мне несколько бутылок напитка для спортсменов Gatorade. Когда я проехала шесть кругов, этот человек дал мне еще денег, сказав, что может изменить свои планы и не делать каких-то покупок, так как Маршаллу деньги нужнее, чем ему.
Я чувствовала поддержку, и это придавало мне сил. Иначе я никогда бы не проехала заявленное расстояние. Через двенадцать с половиной часов после старта я проехала все двадцать четыре километра. Чудо свершилось. За время заезда я собрала сумму, которой хватило не только на операцию Маршаллу, но и на осмотры собаки ветеринаром до конца жизни животного.
Через несколько недель Маршаллу сделали операцию, и во время прогулок в парке я благодарила людей, которые помогли мне вылечить собаку.
Я все еще не люблю просить о помощи, но знаю, что человек способен на многое ради любви.
Лоррейн Каннистра
Новая улыбка
Иногда ваша радость выражается в улыбке, а иногда и улыбка может стать источником радости.
Тит Нат, дзэн-буддийский монах
Я каким-то чудом пережила те восемь месяцев. У меня была очень тяжелая беременность. Кажется, в этот период я провела больше времени с доктором, чем с собственным мужем. У меня появилась толстая тетрадь, в которую я вклеивала спектрограммы, показывающие развитие в утробе моего мальчика с промежутком в несколько дней. Наконец доктор сказал, что все будет хорошо, и я могла спокойно вздохнуть. И тут совершенно неожиданно произошло то, что навсегда изменило мою жизнь.
Я проснулась утром со странным ощущением. Когда я красилась перед зеркалом, то обнаружила, что не могу сжать губы. Я спросила мужа, видит ли он, что с моим лицом произошло что-то странное. Тот на секунду задумался и как любящий супруг тут же сказал, что я, как всегда, выгляжу потрясающе.
Через пару часов я почувствовала, что у меня парализована правая сторона лица. Я не могла моргнуть, улыбнуться и вообще контролировать мускулы. Правым ухом я плохо слышала, ухо ужасно болело, и все кружилось перед глазами. Боль была такой сильной, что я оказалась в больнице.
