Несколько месяцев подряд я засыпала с этой молитвой. Я постоянно думала об этом, прокручивала, словно кубик Рубика, разные идеи, но каждый раз сталкивалась с уже знакомыми трудностями. Мы оба очень переживали за Джулию, которая согласилась переехать к нам, жила у нас несколько месяцев, пока в нее втыкали массу иголок, и все без толку. Как у нас язык повернется попросить ее попробовать еще раз?
Однажды ночью мне пришла идея. Врачи никогда не говорили, что я не в состоянии выносить ребенка. Они просто не советовали это делать. «А что, если я смогу?» – подумала я.
Я начала горячо молиться. «Страх – это единственное, что я должна преодолеть», – пронеслось в моей голове. На следующее утро я с утра начала гуглить. Чем больше я читала про беременность женщин в ситуации, подобной моей, тем больше убеждалась, что все может пройти нормально.
К тому времени доктор Толедо стал нашим другом. Я позвонила ему на мобильный. Доктор находился на матче команды Falcons.
– Я могу сама выносить нашего ребенка? – спросила я, пытаясь перекричать рев болельщиков на трибунах.
Я даже не подумала, что мой вопрос звучит несколько странно.
– Конечно, хотя это связано с определенными рисками, – невозмутимо ответил доктор. – Приходи в офис в ближайшее время, и мы поговорим.
Доктор Толедо не отговаривал меня, и я восприняла его реакцию как полную поддержку моих планов.
– Я собираюсь сама вынашивать ребенка, – сообщила я Майку.
Он внимательно посмотрел на меня и спросил: «Ты в этом уверена?»
Я рассказала ему о своем интернет-исследовании, мы обсудили все «за» и «против» и решили, что надо попробовать.
Через несколько недель в нашем доме раздался звонок из клиники доктора Толедо.
– Шэннон? – услышала я голос доктора и переключилась на громкую связь, чтобы Майк мог слышать наш разговор.
– Да, – ответила я, – Майк тоже тебя слышит.
– Вы будете родителями! – произнес доктор. По его голосу было слышно, что он и сам очень рад.
Мы с Майком заплакали от счастья.
Моя беременность протекала без осложнений. К моменту родов приехала семья Майка из Англии. Доктора улыбались. Я чувствовала себя, словно на празднике. Наконец-то появится наш долгожданный ребенок!
Кира Франклин родилась в 11.30 вечера. Я посмотрела на нее и поразилась, как она похожа на отца. Я вспомнила свой сон, о котором рассказала Майку, свои бессонные ночи и тот день, когда я решила больше не бояться.
Господь сотворил для нас Свое самое лучшее чудо.
Шэннон Франклин
Джон
Оптимизм – это вера, приводящая нас к достижениям.
Хеллен Келлер
Я собирала вещи перед уходом из офиса. Рабочий день подошел к концу.
– Ну, все, я поехала. Пора забирать брата с остановки монорельса.
Одна из моих коллег покосилась на меня и сказала: «Мне казалось, что у тебя старший брат. Он что, не умеет водить машину?»
– Нет, не умеет.
– И ты обязана каждый вечер забирать его на станции?
– Не то чтобы обязана. Просто я это делаю.
Мой брат Джон на два года старше меня. У него синдром Дауна. Когда Джон родился, мой двоюродный дедушка Фред сказал, что его надо отдать в специальное учреждение, потому что в семье не должно быть «таких детей». До подросткового возраста я даже не знала, что у меня есть такой двоюродный дедушка – сразу после этого комментария мои родители перестали с ним общаться.
Все, кто познакомился с Джоном раньше, чем со мной, говорят: «Так ты и есть сестра Джона! Он о тебе все время говорит. Как же тебе повезло с братом! Ты знаешь, что он всегда называет тебя „моя прекрасная сестра Меган“? Вот здорово!»
Мои знакомые иногда спрашивают: «Скажи, тебе было сложно расти с Джоном в одном доме?»
Если отвечать на этот вопрос коротко, то нет, не сложно.
Если отвечать подробно, то можно сказать: «Иногда случались мелкие трения…» Когда Джон был маленьким, родители уделяли ему очень много времени, и мне порой казалось, что меня забыли. Моим родителям было совсем не просто – надо было подбирать брату учебные курсы, возить его к терапевтам, развивать его мелкую моторику и учиться с ним общаться. Но Джон был в доме с момента моего рождения, я всегда жила с ним рядом и не представляла себе, что в жизни нашей семьи что-то может быть иначе.
Когда я была маленькой и позже, в подростковом возрасте, мои друзья и подруги рассказывали мне о ссорах и натянутых отношениях со своими братьями и сестрами. Я помню, как брат моей подруги Кэтрин на нее кричал. Но у меня с братом все было совершенно иначе. Когда я возвращалась домой, Джон встречал меня у двери радостной улыбкой, обнимал и нежно произносил «Меган!».
Я очень люблю своего брата. Помимо всего прочего он показал мне, что такое преданность и целеустремленность. У него феноменальная способность ставить перед собой цель и достигать ее, какой бы сложной эта цель ни казалась.
Когда Джон учился в седьмом классе, он заявил, что больше не хочет ходить в специальный класс для отстающих учеников. Мои родители начали просить директора школы и учителей, чтобы Джона перевели в обычный класс. К моменту окончания средней школы Джон учился в основном по обычной программе и только несколько предметов изучал в классе для отстающих.
В девятом классе Джон увидел парад учеников в честь начала нового учебного года и объявил, что хочет стать королем бала. Мы с мамой переглянулись, понимая, что надо придумать причину, по которой ему стоит отказаться от этой затеи.
– Ну, Джон, не знаю, получится ли это, – уклончиво сказала мать. – В общем, поживем – увидим.
Через три года, в одиннадцатом классе, моя подруга Тесс предложила выбрать Джона королем бала. Джон принес домой открытку от ученического совета с пожеланиями удачи. Он буквально прыгал от радости.
– Я буду королем бала! – кричал он.
Следующие две недели ученический совет постепенно сужал список кандидатов. Каждый раз после встречи совета Джон приходил домой с открыткой, на которой было написано: «Ты все еще в игре, и твоя кандидатура рассматривается!»
К финалу «выборов» осталось четыре кандидата. На общем собрании огласили имена финалистов.
– Денни Хохштеллер!
Раздались жидкие аплодисменты. После этого были названы имена Тодда Вайта и Стивена Райта, также вызвавшие весьма скромные и сдержанные рукоплескания.
– И Джон Масте…
Ведущий не успел произнести фамилию Джона до конца – зал взорвался аплодисментами и восторженными криками. На долю секунды я испугалась, потому что громкий шум всегда пугал Джона, но он вышел на сцену с улыбкой и горящими глазами. Аплодисменты стали громче, когда он стоял на площадке с другими тремя финалистами. Ребята обняли Джона за плечи, все улыбались, сверкали вспышки фотокамер.
