На следующий день я вместе с детьми переехала к моим родителям. Я твердо решила, что мои дети не будут расти в атмосфере неуважения, манипуляций и вражды. Мы с Ричардом начали ходить к психоаналитику. Но эти посещения ни к чему не привели, потому что, по мнению Ричарда, я была виновата в том, что мы расстались. Я поняла, что развод неизбежен.
Другой специалист помог мне понять, что психологическое насилие не менее деструктивно и опасно, чем аутизм. Ричард никого из нас не бил, но слова способны ранить так же больно, как и физическое насилие. Перепады настроения, унизительные комментарии подавляли мою личность не меньше, чем рукоприкладство.
На получение развода ушел целый год. В это время я жила по новому принципу: «Люби себя за то, какая ты есть, а не за то, какой тебя хотят сделать другие». Я снова обрела самоуважение и живу, полагаясь только на себя. Я перестала мысленно репетировать разговоры с Ричардом и вздрагивать при звуке его голоса. Судья дал нам развод, и я получила свободу и свою девичью фамилию. Теперь я уже не миссис Несчастная.
С. А. Тибодо
Молчание не всегда золото
То, что тебя сильно любят, дает тебе силу, а если ты сам кого-то любишь, то становишься смелым.
Лао-цзы
Я собрала в чемодан остатки своей украденной жизни – одежду, обувь, минимум туалетных принадлежностей. В чемодане не было ничего, что могло бы напоминать о моем детстве. Ни фотографий, ни любимых игрушек, ни зачитанных до дыр книжек. Только короткая записка от матери: «Надеюсь, ты будешь счастлива».
Мне было двадцать три года, и я всего боялась. Я боялась людей, которые могут мне сделать больно, и даже тех, кто желал мне добра.
Против воли своих родителей я уходила из дома, чтобы выйти замуж за человека, которого любила. Этого мужчину звали Ти. Мои родители тщательно обыскали мою комнату и забрали все, что имело отношение к моему детству. Они украли у меня детские годы.
– Ты еще об этом пожалеешь, – говорили они. – Мы дали тебе все, что могли, а ты как нам за это отплатила? Убегаешь с человеком, которого и месяца не знаешь.
Никто со мной не прощался. Я взяла чемодан и посмотрела на себя в зеркало: испуганный ребенок, который видел столько зла от собственных родителей. Безжизненное лицо и тело, истощенное анорексией.
Я положила чемодан в машину и вернулась в дом, чтобы взять своих попугаев, которые радостно чирикали в клетке.
Начиналась новая жизнь, в которой появились надежда и любовь. Я любила Ти, и он любил меня.
Я убежала из дома в 1972 году. На следующий день мы поженились. На гражданской церемонии присутствовало всего два человека: начальник радиостанции, на которой мы с Ти работали, и его жена. Мне казалось, что с прошлым покончено раз и навсегда. Я плакала, но это были слезы радости.
– Не плачь, – часто говорил мне муж, не знавший, что мне пришлось пережить. – Сейчас мы с тобой семья, и это главное.
Ти любил, чтобы все было просто и понятно.
О своем детстве я рассказала ему только через шесть лет после свадьбы.
Шли годы. Я совсем перестала общаться с родителями, потому что поняла, что все случившееся со мной в детстве было не только ненормальным, но и преступным.
Мой отец был врачом. В сети я следила за тем, что он делает. Сначала он работал в психбольнице, а потом стал тюремным доктором. Я считаю, что это очень показательный карьерный путь, в результате которого он кармически получил то, чего заслуживает.
– Твой отец просто ужасный человек, – сказала мне однажды моя коллега Норма. – Мой парень говорил, что он отказался лечить его от простуды.
Парень Нормы сидел за вооруженное ограбление в той тюрьме, где работал мой отец.
– У него очень странное отношение к заключенным. Для врача заключенные должны быть такими же людьми, как и все остальные, – жаловалась Норма.
Я хотела сказать, что по справедливости мой отец должен сидеть вместе с заключенными, но промолчала.
– Делай вид, что все нормально и ничего не произошло, – так посоветовал мне отец, когда я спросила его, что мне рассказать о своем детстве мужчине, за которого выйду замуж.
– Когда твой отец называет тебя нехорошими словами, он не имеет в виду всего того, что говорит, – объясняла его поведение моя мать.
Я хорошо умела скрывать и притворяться. Этому я научилась, пока жила у родителей. Я делала вид, что в родительском доме нет темного подвала, нет спальни с бьющим в голову мускусным запахом и рабочего кабинета отца, в котором происходили самые страшные и непотребные вещи. В тех комнатах не было специальных ремней, которыми меня привязывали, и ничего страшного и запретного у нас не происходило…
В 1978 году я родила дочь Резу и решила, что не могу больше молчать. В день рождения дочери я сама словно родилась заново. Именно тогда я рассказала мужу о том, что пережила в детстве.
– Да как отец может позволить себе такое по отношению к собственной дочери?! – негодовал муж.
Он жалел меня и пытался облегчить мою боль. Он меня внимательно выслушивал. Он меня любил, но я боялась, что рассказанное изменит его отношение ко мне. Ти был терпеливым и благородным человеком, и с самого начала ему понравилась моя невинность. Он не знал, что отец отнял у меня не только девственность, но и самоуважение, растлил меня и сломил мою волю. Ти не мог понять, как отец мог измываться над своим ребенком и как мать разрешила мужу сделать дочь своей наложницей. Мать говорила, что принесла меня в жертву, чтобы сохранить брак.
Постепенно я начала новую жизнь. Отец называл меня «пустышкой» и «ничтожеством», но я была полноценным человеком. Моя дочь выросла сильной и красивой женщиной, и мне удалось сбросить с себя оковы прошлого унижения. Я вступила в организацию «Анонимные жертвы инцеста» при нашем церковном приходе. На встречах я выслушала много страшных рассказов и от мужчин, и от женщин. Я помогала людям, давала им возможность выплакать свою боль, которая была мне знакома не понаслышке. Я оказалась не одна, в мире были люди, которые пережили в детстве то же, что выпало на мою долю.
Я с ранних лет мечтала писать, и Ти поддержал мое желание выражать свои чувства на бумаге. Вначале мне казалось, что я высекаю слова из камня, описываю ощущения тяжелые, как булыжник на шее. Но работа со словом мне помогла. Стараясь окончательно забыть прошлое, я не раз его вспомнила и сделала это ради самой себя и других.
Мой муж сам записывал мой рассказ. Он верил в меня так, как я сама в себя не верила. Постепенно воспоминания перестали тяготить мою душу. Мои собственные слова помогли мне вылечиться. У меня было страшное детство, но я выжила и смогла рассказать свою историю. Молчание – не всегда золото. Начните говорить, и это поможет вам исцелиться.
Джоси Виллис
Как я защищала своих детей
Когда вы мать, вам всегда приходится думать не только за себя, но и за своего ребенка.
